Ко мне прислали практикантку, чтобы мы вместе с ней сделали клизму пациентке, отказывающейся принимать лекарства. Заходим в палату. Симпатичная деловая коза за тридцать с авантюрной точёной фигуркой в больничной рубашке и короткими каштановыми кудрями, у которой много излишней самоуверенности и переизбыток собственного мнения по поводу своего лечения…

Узнав о клизме, она, обречённо вздрогнув, незамедлительно отреагировала: «Думаю, это излишне! Принимать лекарства таким способом я категорически отказываюсь!» Как же нам с той девчонкой захотелось сразу оттрахать эту суку!

Позвав коридорную медсестру на помощь, мы втроём связали сопротивляющуюся бабенцию смирительной рубашкой и с трудом уложили на кровать. Нелегко было снять со строптивицы, лягающейся словно норовистая породистая лошадь, обтягивающие белые джинсы и кружевные стринги, но Наташа с честью справилась с поставленной задачей. Затем она помогла мне надеть перчатки и напальчник. Я попросил её также развести ещё продолжающей брыкаться шаловливой стерве её пышные, откормленные и выхоленные на турецко-египетских пляжах ягодицы.

«Нет проблем, Док! Ну-ка не дёргайся!» Смачный шлепок тяжёлой сестринской ладони, и больная сразу ведёт себя как шёлковая. Не торопясь, я выдавливаю себе из тюбика достаточное количество вазелина. Издалека любуюсь отменной картиной. Как же заманчиво выглядят эти две сильные девушки в коротких белых халатиках в шаловливых лучах полуденного солнца, пробивающегося сквозь жалюзи на окнах палаты, удерживающие за плечи и зад глупую перезрелую тётку со связанными за спиной руками, торчащим сбитым краем медицинской рубашки, увлажнившейся от короткой, но бесполезной борьбы промежностью и трепещущим в предвкушении острых ощущений розовеньким колечком ануса.

Подхожу, обильно наношу вазелин на него сверху, позволив себе пока лишь на четверть пальчика углубиться. Дёргается. Пищит. «Ничего, ничего, милая! Пока мы только измерим температуру!» Наташа подаёт мне электрический термометр с довольно острым кончиком, который безжалостно исчезает между двух вспотевших от волнения половинок. «Вот так! Это не надолго! Не ори!» Больная делает последнюю безуспешную попытку подняться, но надёжно придавленная цепкими руками молодой худенькой сучки Наташи и дородной грудью медсестры к кушетке, она уже ничего не может сделать.



Я привязываю медицинскими манжетами её лодыжки к раме кровати, подкладываю под живот подушку, чтобы лакомая попка находилась как можно выше и была доступна для всех манипуляций. Слышится металлический писк градусника. Ок, птичка готова! Вынимаю уже чуть-чуть испачканную палочку из узкой, тёплой пещерки, не забыв наградить хозяйским шлепком свою подопечную. «Отлично! Температура в норме! Приступаем к клизме». «Может быть не надо?» «Не спорьте! Судя по пятну на градуснике, у вас запор, а мне ещё предстоит сделать долгий осмотр!»

Наташа пододвигает к кровати заранее приготовленный штатив с грелкой. Выдавливаю солидную порцию вазелина себе на ладонь и отменно надрачиваю похожий на перец, расширяющийся на конце, чёрный пластмассовый наконечник. Представляю, каких усилий будет стоить его ввести! «Не надо! Не надо! Я прошу!» Наташа молчаливо смотрит на меня. Да, кляп бы не помешал. Закинутые назад сильной рукой волосы, сжатый на минутку нос, и вот уже плотный шарик оказывается меж белоснежных зубок, а ремешок надёжно застёгивается на затылке.

Кажется, теперь можно приступать. «Наташа, разведи ей ягодицы ещё шире, пожалуйста! Нина, держите её руки!» Наконечник погружается в зад пациентке, сильно его растягивая. Боль, вой, стоны, слюни, вперемешку с ярко-алой помадой и чёрной тушью, размазанные по подушке… Но ещё только середина наконечника. Добавляю смазки и вставляю дальше. Пройдена самая толстая часть, слегка пульсируя, анус поспешно сжимается на конце наконечника ближе к соединению с трубкой. Наташа открывает воду, начинается новый этап мучений. 3 лита без всяких разговоров.

Не выдержав большого напора и экстремальных условий введения, пациентка после того, как мы вынимаем наконечник, выпускает небольшое количество грязной воды на предусмотрительно подстеленную клеенку. Гневный шлепок коридорной медсестры Нины: «Ну-ка, удерживай!» Через семь минут подставляем таз, заставляем опорожняться при нас, чтобы всё было видно. Руки по-прежнему связаны смирительной рубашкой. «Прошу обратно на кушетку. Процедуры ещё не закончились». Пришла очередь расширителя. Снова стоны и слёзы, переходящие в истерику.

Уставшая от сопротивления пациентки Наташа отвешивает ей пощёчину и больно сжимает пальцами губы: «Не дёргайся, сука!» Наконец, я смог вставить расширитель в утомлённый сладкими пытками анус и раскрыть его для осмотра. Затем, я извлекаю расширитель, и мы милостиво позволяем своей жертве немного передохнуть, развязав ей руки и оставив на кушетке. Наташа исчезает ненадолго в сестринской и возвращается оттуда, шурша какой-то упаковкой. «Ваш анус слишком утомлён, Елена. Я должна поставить успокаивающую свечку». «Нет!» Никаких проблем.

Медсестра держит сзади за локти, плотно прижав свои возбуждённые, видимые даже через униформу соски к её спине, я поднимаю вверх ноги и развожу ягодицы. Наталья молниеносно вставляет свечку и глубоко продвигает её внутрь своим безжалостно-твёрдым, тонким пальцем, немного повернув его прежде чем извлечь и будто бы случайно напоследок легонько проведя по влажному, возбуждённому клитору. Проклятия, поток слёз. Она залезает в растерзанную одежду, думая о том, что её никто никогда ещё так не унижал, и не зная, что я пишу ей направление на приём к проктологу, где её попкой займутся ещё плотнее.