Вечером привезенная им домой, она, стоя посреди зала, не знала, куда деться и что делать, пока он переодевался и наливал себе выпить. Переодеться ей было не во что, попросить еды она стеснялась, грядущей ночи – страшилась. Наблюдая за девушкой, гадающей, что её ждет, он решил оправдать её худшие опасения и усилить остроту собственных ощущений. Тихо подойдя сзади, он быстро надел ей повязку на глаза и прижал к себе, обхватив за шею и талию.

Покусывая ей ушко, запуская в него язык, он пообещал в выходные заняться её обустройством здесь и спросил, боится ли она его. Она ответила утвердительно, и ему это понравилось. Она попросила не рвать на ней одежду, он же, повернув её голову к себе и вобрав в рот губы, деловито расстегивал её пуговицы. Сняв последние кружевные детали, он защелкнул на её запястьях наручники. Возражения он остановил, поднеся палец к её губам. Прижав её к себе, он задумался, с чего начать. Опасение в её облике подсказали ему стратегию дальнейших действий. Ожидание неведомого – страх - боль – похоть - наслаждение; по этому беспроигрышному, много раз опробованному пути страсти сегодня, как и вчера, как и завтра, он поведет эту новую, так интересующую его девушку.

Подвесив её и немного подняв над полом, мужчина сел на кровать, притянул её к себе и закинул её ноги себе на плечи Её гладко выбритые бледные нижние губки находились прямо перед его ртом и плотоядно облизнувшись он протянул к ним язык. Она резко изогнулась от непривычных только вчера впервые испытанных оральных прикосновений, но помня его приказ молчать, закусила губы . Пососав и оттянув губами темнеющие на его глазах складочки, он развел их пальцами и и принялся за вход в вагину.

Вылизав его он запустил туда язык и вдавливаясь носом в клитор а подбородком в промежность долго водил им по стенкам влагалища. Поняв по её беспокойному трепету, что нашел чувствительное место, он ещё долго стимулировал его, внезапно надавливая туда языком. Дрожь её ляжек зафиксированных его пальцами, известила его, что она на пределе. Он оторвался на время от отверстия, собрал ладонью истекающие оттуда соки и под её стон поднял руку и размазал их по её лицу. Встал и слизал их, немедленно втолкнув язык ей в рот, поделившись её влагой. Предупредил, что оральные игры ещё не закончились и скоро ей предстоит порадовать его. Поставил её на кровать, подтянув вверх веревку и широко разведя ей ноги, прислонил к стене.

Сел меж её чуть согнутых бедер и погладил их внутреннюю сторону, скользя руками вверх. Вставил в мокрое отверстие легко скользнувшие туда пальцы, большой же положил на точку наслаждения, слегка прижав её. Одновременно надавливая с двух сторон: изнутри и снаружи пальцами, он вскоре вынужден был придерживать её дрожащие ноги, которые она инстинктивно желала свести, и вытолкнуть мучившую её руку. Увеличившийся и выступивший из потемневших складок мягкий бугорок он взял двумя пальцами и медленно перекатывал в них. Тихие осторожные вздохи перешли в сдавленные стоны находившейся на пороге теперь уже обязательного оргазма девушки. Она сотрясалась все сильнее и тщетно пыталась остановить рвущиеся из горла протяжные звуки. Он внимательно следил за бьющейся на веревке Ликой, не переставая монотонными движениями потирать и сдавливать пульсирующую область. Когда его пальцы вновь увлажнились её выделениями, он втянул в рот трепещущий клитор и с нажимом облизывал его.

Вчерашний огонь с эпицентром между ног бушевал внутри Лики, которому умелые язык, губы и пальцы мужчины не давали угаснуть. Она пыталась подготовиться к наступлению экстаза, внутренне сжаться, чтоб локализовать его мощь, но, неопытная, конечно же, проиграла, чувствуя сейчас горячие волны, поднимающиеся одна за другой от клитора вверх. Эти свидетельства её чувственности только усиливались, отражая каждое касание его жестоких губ. Удерживая жадным ртом последние слабые судороги её влагалища, он слизал мутные капли и поднялся, чтоб по привычке напоить её любовной влагой. Целуя её и побуждая облизывать свой язык, он успокаивающе гладил её по дрожащей спине и выражал уверенность, что удовлетворил её. Он ждал ответа, держа её за подбородок.

Не к месту вспомнилось о желанном ребенке, любимом Антоне, насильниках, посланных им, разрушенной по его желанию семье. У неё ничего больше нет, ничего, кроме этого эфемерного удовольствия, которого она ранее не знала и которое закончится быстрее, чем время его достижения. Горькое отчаяние вновь подступило к горлу комком, мешавшим свободно дышать. Забыв на мгновение в руках искушенного мучителя о постигшем её горе, она вдруг в миг наивысшего чувственного наслаждения осознала последствия своей беды. И невозможность что-либо исправить. И свою постыдную зависимость от самодовольного кукловода, использующего её. Улыбнувшись и в очередной раз решив, чем хуже – тем лучше, она с вызовом взглянула на него, не дав ожидаемого им ответа.

Прочитав мысли на её лице, М. А. нехорошо улыбнулся. Погладив стоящую перед ним девушку по шее, он задержал на ней руки, задумавшись. Достав впечатляющий мастурбатор с клиторальным отростком, мужчина провел им по её груди, шее и втолкнул в рот. Дав смочить его слюной, насмешливо глядя ей в глаза, он медленно повел им по её телу вниз и так же медленно ввел его внутрь. Потом по-хозяйски вставил ей в рот шарик кляпа, включил прибор на низкие обороты и ушел в душ освежиться.



Придя с дольками апельсина на блюдце и бокалом сока, поставил поднос на тумбочку, сел к спинке кровати и щелкнул пультом троса. Лика с тревогой наблюдала за его пальцем на кнопке пульта: она едва переносила обессиливающую непрерывную стимуляцию всех эрогенных зон. Облегченно выдохнув, она опустилась на колени перед ним; он притянул её к себе, не давая сесть и вытянуть уставшие ноги. Взяв дольку цитруса, он макнул её в сок и провел вокруг соска Лики. Затем протер ей всю грудь и положил в рот.

Разжевав, притянул девушку к себе, лизнул сосок, облизал грудь и втянул в рот. Чмокая, как ребенок, долго сминал её губами, наконец, укусил сосок и потянул его. Самодовольно глядел в напряженное лицо девушки, терпящей непрерывную боль, поглаживая её по вибрирующим ягодицам. Протянул пульт ей между ног, погладил трясущиеся ляжки и щелкнул переключатель, одновременно стукнув пультом по жужжащему вибратору. Она вскрикнула и упала бы, не виси она на тросе. Он отложил пока регулятор и потянулся за апельсиновой долькой. Обняв за талию, он повторил волнующую цитрусовую манипуляцию и надолго припал к её груди, оставляя розовые следы от твердых губ.

Прикусив и потянув зубами второй сосок, он намеренно усилил её предоргазменные впечатления, подбирающиеся к своему пику. Подняв колено, он упер его ей в промежность, максимально вдавив в неё прибор. Охватив её груди, он больно смял их, затем уцепил двумя пальцами соски, покручивая и дергая их. Её сотрясала крупная дрожь, а он, посмеиваясь, комментировал испытываемые ей невыносимо-сладкие эмоции. Она пыталась кричать сквозь кляп, что плохо получалось, чтобы хоть как-то смягчить болезненные судороги, терзавшие её. Что-то мыча сквозь крупные слезы, она вдруг ощутила, как прекращается ненавистная вибрация и враждебный прибор покидает её тело, а изо рта вытаскивается кляп.

Из пульсирующего отверстия хлынули соки в заботливо прижатую к её промежности его теплую руку. Он слизнул часть и протянул ей свой язык, который она по инерции облизала. Остальную белесую жидкость он нанес ей на шею и грудь и растер.

Чуть опустив трос, он усадил её на свои ноги, позволив выпрямить окончательно затекшие её. Она умоляюще посмотрела на свои поднятые онемевшие руки и на него, и М. А. торопливо расковал её, опустив их на полуэрегированный пенис. Едва двигая конечностями, она легонько сжимала длинные яички и мастурбировала увеличивающийся член, пока головка не увлажнилась.

Он помог ей приподняться и направил его в горячее отверстие. Плотно усевшись на длинный пенис, встав на корточки, она какое-то время скользила на нем, но её ритм становился все ленивее: она устала. Уложив её на свою волосатую грудь, удобно упершись спиной и ногами о кровать, схватив её бедра, он энергично подбрасывал её ставшее непривычно тяжелым обессиленное тело на себе. Оргазм он встретил, впившись ей в рот, сжав её руками. Преодолев желание немедленно провалиться в сон, он потащил её в душ, и они вместе отдыхали под струями то теплой, то прохладной воды.

Наутро были выходные, и, выполняя обещание, он повез её по магазинам. Купив ей все необходимое, вплоть до зубной щетки, он спросил, куда она хочет пойти. Она назвала места, связанные с её счастливым семейным прошлым. Гуляя по ним с другим мужчиной, она мысленно прощалась навсегда с той наивной девочкой, управляемой властным и умным мужем, неизменно считавшим её дурочкой. Она и сама тогда соглашалась с этим. М. А. поинтересовался, как она раньше проводила выходные.

Ничего определенного: встречи с друзьями и походы по магазинам. Упомянула про свои занятия танцами. Редко – кино, ещё реже – театр, муж не жаловал высокое искусство. Лыжи, коньки, спорт вообще – по большим праздникам. Она у мужа не ассоциировалась с физкультурой. Глядя на неё, рассуждающую о досуге, он вслух предположил, что единственной систематической формой досуга у супругов был частый секс. Она замолчала, не желая впускать его в свое разрушенное им прошлое.

Он повез её в спорткомплекс. После совместного занятия в тренажерном зале, где он сам стал её инструктором и протащил по всем тренажерам, они отдохнули в сауне. Вопреки её предположению, он похотливо не набросился на неё, предпочтя лениво развалиться на полке. Жар и пот не вызывали у него желание секса. Лежа на мокрой простыни, Лика вспоминала семейные посещения сауны пару раз в первый год её супружества. Напористое желание мужа обладать ей и свой робкий отказ. Разумеется, тогда, высмеяв её смущение, Антон овладел ей. Удалось ли ей тогда помыться? Как она хлестала мужа веником, потом мастурбировала его руками, потому что от минета она тогда отказывалась, боясь его как огня, затем оседлав его, скакала на деревянной полке, сбив колени, она тоже не забыла. Тот довольно урчал и обнимал её, а она хотела поскорее уйти.

Прикрыв глаза, лелеяла Лика дорогие сердцу воспоминания. То, что частый секс с мужем по его вкусу, не был её самым большим желанием, это уже забылось. Теперь Анжелике казалось, что все, что происходило в их семье, было и её потребностью тоже. Таково свойство памяти: идеализировать, потеряв. Она пыталась анализировать свою нынешнюю жизнь и приходила к печальным выводам: она – временная содержанка, секс-игрушка богатого извращенца, который положил на неё глаз. То, что вскоре она останется ни с чем и ни с кем – не вызывало у неё никаких сомнений. Выхода она не видела, разве что разорвать этот порочный круг и попытаться наладить свою жизнь вдали от вожделеющих её мужчин.