Первый опыт накладывает отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Первое мое проникновение в женщмну произошло со стороны попы. Проще говоря, я выебал в жопу свою сестру. И позже мне приходилось заниматься как раз этим, буравя задницы кузин. Потому и по сию пору высшим наслаждением для меня является не минет, ни ебля пизды, а ебля в задницу. Член плотно облегается и чувствует каждое движение мышц партнерши. Полный кайф. Из собственного опыта убедился, что встретить женщину ни разу не выебанную в жопу такая же редкость, как встретить посреди города снежного человека. Не все в этом сознаются. Не всем такой секс приносит удовольствие, но попробовала его едва ли не каждая.По согласию ли, силком ли, но в заднице ее побывал хуй.

Папина младшая сестра, а значит моя тетка, стояла раком за сараюшкой, а ее сосед натягивал на свой хуй тетину пизду. Тетя была мне тетей чисто номинально. Старше меня на пять лет, она была скорее старшей сестрой. Не так давно вышла замуж за Серегу, успела родить ему дочку и навесить развесистые рога. Серега был тихий алкаш. Приходил с работы уже в полной прострации и падал на старенький диван. Тетку можно было понять. Молодая пизда чесалась, требуя доброго хуя, а предложения не было. Вот и приходилось искать замену. Они пыхтели, сопели и стонали. Получали удовольствие. От лицезрения такого неприкрытого блядства все мое естество стало дыбом.

Вообще-то я пришел по теткиному призыву о помощи. Надо было помочь забить барана и несколько курочек. Намечалась пьянка. Серега не мог зарубить даже курицу. Если бы он совершил такое геройство, психиатрическая больничка получила бы постоянного клиента. Мне отец вложил в руку нож лет в двенадцать и научил забивать скотину, не мучая ее и не жалея. Обычная работа без эмоций. Лишаешь жизни кого-то, чтобы жить самому.

Тихонечко сдал назад и рписел на лавочку у веранды. Сереги дома еще не было, придет после пяти. Вскоре появилась Татка, как ее звали дома.

-Ой, а ты давно здесь? Чего в хату не заходишь? А я на огороде задержалась.

Щеки ее покраснели, глаза блестели. свежевыебанная женщина всегда прекрасна. Заряд адреналина, гормоны, психологический настрой - все это благотворно сказывается на ее здоровье и отражается на лице. Она подошла ко мне, прижала мою голову к животу и потрепала волосы.

-Совсем вырос, скоро в армию.

От тетки пахло сексом. Обнял ее за попу и прижался плотнее. Под тонким платьицем не нащупал трусов. Дома она часто ходила так. Но я же видел. Она говорила что-то еще, когда я спросил про соседа. Замолкла на полуслове. Посмотрел на нее снизу вверх. В глазах растерянность, щеки вспыхнули пожаром стыда. Она рванулась, а я и не держал. На веранде раздались ее рыдания. Посидел еще чуток и пошел на веранду. Татка рыдала, уткнувшись в подушку, лежа на стареньком диване. Платье ее задралось и оголило попу. Я присел рядышком и начал гладить волосы, что-то приговаривая. Постепенно она успокаивалась, перестала рыдать и только лишь всхлипывала. Села, повернувшись ко мне.

-Я молодая, мне жить надо, а это недоносок каждый день в хлам. Что мне делать? Мне надо, а он спит, как мертвый. Ты можешь понять, что я хочу.



Понять я мог. И даже понял. Спросил Татку, почему именно с этим соедом.

-А с кем?

-У тебя есть я.

Сказал и сам охуел от своей смелости. Она тоже не ожидала от меня таких слов. Но женщины соображают быстрее мужиков. Скользнула взглядом по моим оттопыренным штанам, посмотрела в глаза, погладила по щеке и сказала, тяжко вздохнув

-Нам нельзя, грех это, я твоя тетя.

А меня уже понесло. И я начал говорить о том, что давно ее люблю, что подглядывал за ней с детства, что она снится мне ночами, что ее тело, такое прекрасное, сводит меня с ума. Я даже прослезился. Она прижала мою голову к груди, гладила меня, целовала затылок и темечко и говорила, что грех это, большой грех. Не может племяш залезть в теткину пизду.

-А в жопу?

-Что в жопу?

-А в жопу не грех?

-Ну-у...даже не знаю.....наверное нет, а может....не знаю.

И тогда я запустил руку ей под платье. Не ожидая от меня такого подвоха Татка не успела даже сдвинуть ноги. А я уже мял ее пизду ладонью, целовал губы, шею, подбирался к грудям. Татка упала на спину, позволяя мне путешествовать по ее телу. Возможно чувство вины за свою неосмотрительность подсказало ей ублажить пацана таким образом. Я задрал ей платье и гладил живот, лапал распахнутую промежность. В волюшку налапавшись стянул с себя штаны и начал пристраиваться.

-Нет, нет, подожди, я повернусь.

Татка повернулась на живот, приподняла попу и подставила ее мне. Перед этим она осмотрела и ощупала член и решила, что такой маленький особой боли не доставит. Я попробовл протолкнуться. Ничего не выходило. Я торопился и становилось еще хуже. Тогда Татка положила меня на диван и сама начала насаживаться на торчащий кол своей жаркой и тесной дырочкой. Она опускалась медленно, с остановками. Вот и села до конца. Замерла, потом поерзала, устраиваясь поудобнее, приподнялась и опять опустилась.

Если пизденки у женщин розняться, то задницы практически идеинтичны и различаются лишь степенью разработанности. Таткина была целкой.

Недолго музыка играла...Я кончил, зарычав и ухватив Татку за бедра, плотнее насаживая ее на свой хуй. Посидев немного, Татка сползла с меня. Поторогала рукой промежность.

-Я не сделал тебе больно?

-Нет, но непривычно. И ноги теперь в раскорячку. Пойду подмоюсь.

Через некоторое время мы освежевывали барана. Татка помогала, подавая посуду, унося в дом куски разделанного мяса. Полила мне на руки смыть кровь, подала полотенце. наклонила мою голову и поцеловала в лоб.

-Вот какой у меня племянничек вырос!

Пошла на веранду, неся ковш и ведро с водой. Я за ней следом. На веранде подхватил ее под руки, прижал к себе и уронил на диван. Она начала брыкаться и возмущаться, но быстро успокоилась и покорно раздвинула ноги. Теперь я ебал ее уже как женщину, долбил ее пизду. Она подмахивала, стонала, что-то говорила, а я знай обрабатывл ее дырочку.

Отдышались. Татка, полулежа, гладила мои волосы, легонько целовала.

-Зачем мне мужики. У меня вон какой племянничек есть. Ты ведь будешь приходить ко мне? Мы же никому не расскажем о нашей тайне? А раз так, то это не грех.

Я вновь задрал Таткино платье. Что поделать. Молодых да голодных так трудно успокоить. И попка у нее уже отдохнула. Пора было навестить.