Ещё классе в пятом у меня возникла мечта трахнуть училку. На это очень сильно повлияла географичка по кличке «Буря». По виду это была недавняя студентка со стервозным характером и крепко возбуждающими ногами, которые почти до самых ягодиц выглядывали из-под мини-юбки её делового костюма. У неё была привычка наклоняться к ученикам, когда они злили её упорным непониманием вопроса, и сквозь зубы повторять сказанное.

При этом было видно её небольшую грудь, прикрытую лифчиком. Кличку она получила в те же времена: одноклассник глядел в атлас и давал характеристику климата какой-то там местности и запнулся перед словом «буря». Дело в том, что во время ответа он взлянул под учительский стол и заметил, что ноги географички заметно разведены и под юбкой нет белья. При просьбах рассказать поподробнее он ограничивался ответом: «Ну… волосы». Все очень ему завидовали. Этот случай вошёл в школьный фольклор и долго обыгрывался на разные лады.

Года через два меня пересадили в первые ряды. На уроках географии я всегда был начеку. Однажды географичка пришла в школу сильно накрашенной. Я поразмыслил и решил, что на подъюбочном фронте она проводит для своего ухажёра ту же особо завлекательную политику, и весь урок не сводил глаз с её ног. Она это заметила и когда передвигала ноги под столом, сильно прижимала их друг к дружке. А на лице выражение неловкости и злая досада. В итоге она спросила меня. Я отвечал по атласу и жутко тупил. Но под стол всё равно поглядывал. Было видно, что училка решила дать себе передышку, но я не имел возможности разглядывать этот вид дольше пары секунд и успевал лишь ухватить изредка выгладывающую вертикальную полосу волос, после чего давился словами. История эта больше не повторялась, но была частой темой для моего онанизма. Вскоре географичка на время исчезла, а потом возникла на скамейке возле учительской, беременная и со счастливо-растерянной физиономией. С тех пор училки в мини-юбках стали моей манией и я маниакально сканировал одежду всего подходящего по возрасту педсостава школы.

На следующий год были введены зачёты в конце каждого полугодия. На майский зачёт по истории я пришёл в возбуждённом состоянии, наглядевшись на открытые одежды по пути и перед дверью кабинета: одноклассница с туго обтянутыми белыми брюками ягодицами нагибалась и подсматривала в замочную скважину, какая там ситуация внутри. Наконец, пришло время входить. Я взял билет и уселся за парту. Вопрос был одним из многих, по которым я не готов. Набросал сомнительный план и огляделся. В качестве ассистента сидела другая историчка, которая тоже была поклонницей деловых костюмов с короткой юбкой. Места за столом ей не хватало и я сосредоточился на её ногах, которые было хорошо видно, только далековато.

В её внешности был контраст – ноги как у географички, но грубая губастая физиономия неопределённого возраста, да ещё и короткая стрижка. До меня дошла очередь отвечать и я начал свой позорный ответ. При этом уставился прямо под юбку, благо теперь всё было на расстоянии протянутой руки, она стала тоже смотреть себе под юбку и заёрзала на стуле, сдвигая ноги и подтягивая ткань вниз. Наша историчка меня тем временем ехидно выслушивала, потом спросила у ассинтентки, нет ли у неё вопросов. После небольшой паузы, та ответила тихим грудным голосом: «… да… вроде… нет…». Дальше меня отчитали за скверную подготовку, поставили трояк и отпустили. Я поспешил домой запереться в комнате, расстегнуть штаны и вспомнить пережитое.

После каникул я стал обращать больше внимания на упомянутую училку. И вскоре нашлось чему удивиться. Её ученики любили подойти к ней для разговора, при этом приближались на минимальное расстояние и прислоняли руки к училкиным бёдрам и ягодицам. Сам разговор, как видно, шёл туго и перебивался вздохами и оглядыванием по сторонам.

В следующем полугодии её назначили вести у нас историю. На фоне недавних впечатлений это было воспринято как переспектива заночевать в одной комнате с нимфоманкой. Проще говоря, у меня сразу встал, едва я увидел, кто сидит на учительском месте. Училка тоже на меня поглядывала, как мне показалось. Урок прошёл стандартно. В конце историчка подошла к нашим рядам и говорит: «Завтра в три часа подойдёте к актовому залу, нужно будет переставить стулья. Заодно и познакомимся». Мои товарищи сразу запротестовали и решили не ходить, а меня терзали двусмысленные репутация и фраза нашей новой исторички. Я не мастурбировал всё это время и неуклонно заводился. Ноги сами привели к актовому залу в установленное время. Я слушал шаги в коридоре и боялся, что моё волнение будет заметно, потому что трясло очень сильно.

Она появилась и, ничего не сказав по поводу отсутствия моих друзей, открыла актовый зал, пропустила меня и снова закрыла на ключ. Последнее взволновало меня ещё больше. Тем не менее вскоре я складывал стулья один к одному, училка мне слегка помогала. Всё это проходило молча. Ближе к середине историчка поднялась на сцену и стала с чем-то возиться за кулисами. Я продолжал двигать стулья. Из-за кулис стало доноситься громкое прерывистое быстрое дыхание. Я стал не столько возбуждён, сколько удивлён: «С кем это она? Тут кто-то есть ещё?». Работа остановилась, в тишине стали слышны ещё и какие-то неровные стоны. Возбуждение взяло своё и я стал подниматься на сцену, чтобы хотя бы приблизиться, а если с ней там какой-нибудь злой мужик – смыться поскорее.



Дыхание и постанывания были одиночными, от их источника отделяла завеса из серой шторины. Я слегка её приоткрыл и заглянул. Дышать тихо становилось трудно и мне. На приставленной к стене парте сидела историчка, её ноги были задраны вверх и согнуты в коленях. Рука елозила в промежности. Ни юбки, ни трусов – одна рубашка и под ней бритый лобок. И взгляд в упор на меня. Я понял, что меня видят, и вошёл. В нос ударил особый запах, незнакомый и в то же время такой знакомый. Хлюпанье прекратилось, руки стали расстёгивать рубашку, можно было разглядеть вагину, небольшую, но красневшую как печка и поблескивающую при свете лампочки. Грудь оказалась продолговатой и с пухлыми бледно-розовыми сосками, занимавшими её половину.

Я начал тыкаться во всё головой, тело было молодым и с очень гладкой кожей. Обнял ягодицы, уткнулся в лобок и стал пытаться лизать. Смазка была с привкусом, имевшим что-то общее с томатной пастой. Тем временем руки училки снимали с меня штаны и крепкой хваткой держали член. Тут же захотелось вовнутрь, но я был остановлен вопросом:

- Презерватив-то взял?

- Н-нет…

- Что ж ты за тюфяк-то такой… Тогда ложись рядом и тоже дрочи.

Мы легли на валяющийся на полу мат. Её разведённые в сторону ноги соприкасались с моими, плечи тоже чувствовались, всё это неистово билось об меня. Я старался не кончать подольше, приходилось для этого делать паузы. Когда она сделала рывок и сладко застонала, я дал себе волю и трёхнедельный запас спермы вылился на живот. Училка отдышалась и сначала перевернулась на бок, при этом её правая грудь опёрлась мне на руку, а после легла на меня животом вниз, размазывая лужицу спермы, подогнув под себя руку и начиная самоудовлетворяться снова. Её лицо было совсем близко, она дышала и стонала прямо мне в губы, и вскоре начались долгие поцелуи с языком, смешанные с её мычанием. Мои руки сновали по её телу, ощупывали грудь и оглаживали окружность ягодиц. Она кончила второй раз и прислонилась к моей ноге влажной о очень горячей щелью. Но я кончить не успел: училка заторопилась, стала вытираться какими-то припасёнными салфетками, с досадной быстротой оделась, заторопила и меня, в довершение скороговоркой произнесла: «Смотри, чтоб только между нами…».

В дальнейшем начался какой-то ад. Я зациклился на этой тётке, постоянно мечтал о продолжении, а она ничем не намекала на это, вела себя крайне строго. Предлагать что-то самостоятельно я боялся. Стал подумывать о том, что всему виной моя плохая физическая форма и член, скажем так, средних размеров. Но весной всё же удалось получить разрядку.

Я шёл по городу и разведывал, что можно будет купить одноклассницам на восьмое марта. Вдруг заметил, что ученицы местной художетсвенной школы ядовито шепчутся и поглядывают в направлении противоположного дома. Взглянул туда и я. На лавке сидела историчка. Она была явно пьяна. На ней было одно лишь сильно декольтированное платье, она не заморачивалась с ногами, они разъехались и между ними виднелись чёрные трусы. Не хотелось проходить мимо такой возможности, и вот злые ученицы скрылись в дверях. Я начал приближаться к лавке, словно иду случайно. Училка меня заметила, встала и стала тоже приближаться. Когда я оставновился, она продолжила идти и встала, упёршись в меня грудью и лобком. «Проводи меня домой», - сказала она с какой-то сомнительной интонацией.

Я взял её за талию, стараясь поднять кисть руки так, чтобы на ней лежала грудь. По пути она стала откровенничать: что одного ей мало, тем более школьника, что немногим женщинам дано долго сохранять не то что привлекательность, а хотя бы форму, что ей сейчас охота настоящего мужика. Ещё оказалось, что ей двадцать три года. У неё никого не было дома. Она пошла мыться. Мне хотелось принять в этом участие, но сказать об этом я не решился. Но и был слишком возбуждён, чтобы уйти.

Вышла она в халате, очень чистая, сексуально привлекательная и очень пьяная. Велела идти к чёрту и мусор прихватить, но тут же упала на кровать и заснула. Я сначала стал наблюдать за её ногами и разрезом халата со стороны изголовья, но вскоре сообразил, что она крепко отрубилась, и переместился в ноги. Сразу стало видно лобок, покрытый еле заметной щетиной волос. Это заставило подойти и легонько развязать пояс, потом развести полы халата в стороны. Почти одновременно с этим разъехались в стороны и ноги. Сначала я просто максимально приближался лицом к соскам и вагине, но вскоре вновь ощутил жгучее желание оказаться внутри хотя бы на один толчок. Тем более, что всё тут же, прямо перед глазами и в полном моём распоряжении.

В конце концов я не выдержал и навис над её лобком, полностью доступным для проникновения, а потом погрузился в него и замер. Член стал увеличиваться прямо там. Я начал им двигать, помимо воли увеличивая размах и скорость. Училка постанывала, но как бы во сне. Вскоре я кончил ей на живот, пока маялся с платком, который остался в джинсках, сперма стала стекать по краю лобка, где начнается нога. Вытерев свой след, я наспех завязал халат, кинул платок в мусорный мешок и вместе с ним вышел, захлопнув дверь.

Бойкот в отношении меня после этого не прекратился, но вскоре перестал вызывать досаду. Историчка стала ускоренно полнеть и мои одноклассники тоже стали обращать на неё внимание, но в плане «погляди, какая жирная стала, отвратительно». А после мы закончили школу. Не так давно нашёл её страницу в Контакте. Выглядит лет на пятьдесят, так что была права про свой личный бабский век. На стене были какие-то фамильярные поздравления от молокососов, так что есть предположения, что её половая жизнь, несмторя ни на что, всё ещё продолжается.