Лежал как-то в больнице. Люди разные лежат, с болячками разными. В курилке разговоры ведут, за жизнь общаются. А тут мы вообще в палате двое, два сердечника. Так что разговариваем обо всем. И вот как-то он мне поведал такую историю.

Дочкина подружка, Наташка-алкашка, дружит с ней с детского садика. Почему алкашка? Так слаба на это дело. Выпить ей за счастье. И то бы еще не беда, да как выпьет, так у нее начинает передок чесаться. И такой зуд, что не может ничем погасить, пока кто не почешет. И без разницы кто, был бы человек хороший. С нормальным хуем. И чтобы стоял подольше. И вроде бы молодая еще, восемнадцати нет, а чешет уж давно. Да у молодежи современной это скорее правило, чем исключение. Думаю,даже уверен, что и моя доченька чешет блуд при всяком удобном случае. Акселераты, мать их ити.

Сижу дома. От тестя привез самогоночку и довожу ее до кондиции. Алхимничаю с различными присадками в виде орешков, чернослива, меда и прочих ароматизаторов. Пришли дочь с Наташкой. У Наташки нос по ветру, запах учуяла, слюни потекли. Я им говорю, что могу угостить, только пусть закусочку сообразят, а у меня скоро отфильтруется нектар, вот пробу и снимем. Они картошечки поджарили, огурчиков, сала порезали. На стол все сметали и ждут. А тут и у меня все готово. Налили по маленькой, попробовали. Хороша, зараза! Пробирает до самого мозга костей! Между первой и второй промежуток небольшой. А там и третья приспела. Мне-то что, опыт да и закалка есть.

И Наташка вроде бы держится. А доченька скисла. Крепкое питье попалось. Не выдержал молодой организм. И так ее развезло, что мне пришлось ее в туалет тащить почти волоком, когда писать захотела. Трусишки сама снять не может. Помог. Снял трусики, усадил на горшочек, как в детстве. Писку вытер. Трусы за на надобностью и как слегка подмоченные, в туалет оставили. На кровать положил и укрыл. Пусть ребенок поспит. А с Наташкой продолжили. Она не отстает, да только и она не такой уж крепкой оказалась. Развезло ее. И тоже в туалет потянуло. И эту пришлось вести, помогать. И ей писку подтер. И ее трусы в туалете оставили. Тоже псыкнула слегка. А юбочки-то молодежь носит только задницу прикрыть, да и то не всегда. Вот на стул села, ногу на ногу положила, все и открылось.



Юбка к поясу поднялась, живот торчит, задница, а уж ножки, так те до самого-самого открыты. Я ж мужик нормальный, не гомик какой. У меня от зрелища такого все естество дыбом. Так и вышло, что у Наташки зуд появился, а моя чесалка к месту пришлась. Двум пьяненьким сговориться - раз плюнуть. И через некоторое время чесал я Наташкину писку, всаживая в нее свою чесалку до самых яиц. Хорошенькая писка, молоденькая, узенькая еще, хоть и часто чешет. Ходит в ней чесалка плотно, все края чувствует. Начесали. Решили передохнуть. Молодое поколение скромностью не страдает. Наташка за стл так и села, как чесались. То есть совсем без ничего. Я-то хоть трусы надел. Выпили еще немного. И снова блуд чесать. Лежу на Наташке, накачиваю ее, а в это время доча вновь в туалет пошла.

Идет, за стеночку придерживается. Если бы дело ближе к концу было, не останавливался бы я. А так вынул чесалку и пошел за дочерью присмотреть. Она на толчке сидит, головку рученьками подперла, писает, журчит. Я рядом стою, поддержать, если что. Стоять-то не просто стою, у меня ведь тоже стоит. А доча, приподнимаясь, как за ручку в трамвае за чесалку хватается. Не, такое дело не совсем айс. Аккуратно пытаюсь отобрать игрушку и заменить чем иным. Вцепилась, как в свое. Так и пошли на пару. Она меня аки бычка на веревочке ведет. А я испугать ее боюсь. А она до дивана, где Наташка меня ждет, дошла, и рядышком приземлилась. Хорошо, что руку разжала. Поворочалась и засопела, согнувшись клубочком и подложив ладонь под щечку. А я вновь на Наташку залез.

На ней качаюсь, на дочкину попку смотрю, что ко мне повернута. Наташка по попке рукой водит, гладит. Потом меж ног дочкиных руку запустила и чего-то там нашаривает. Нашарила, нашла, сунула палец дочке в дырочку. А той, видать, приятно. Задвигала попкой, зашевелила, на Наташкину руку попку надвигает. А тут Наташка в очередной раз остудила зуд и меня с себя сталкивает. Понятно, что тяжело взрослого мужика на себе держать. Я и слез, лег рядышком. С одной стороны Наташка, с другой доча. Наташка руку убрала и доча чего-то во сне недовольно заворчала. Закинула руку за спину, шарит. И нашарила. Вновь ухватила мою чесалку, что торчала, полная сил, к себе потянула. Ножку приподнимает и чесалку пристраивает. Да что же она делает? Родитель ведь я. А ей все до фонаря.

Пьяная, не понимает ничего, и зачесалось у нее, как у Наташки. Тянет так, что пришлось повернуться к ней, прижаться. А она ловко так пристраивает чесалку к дырочке и попкой на нее наезжает. Тут уж и я не стерпел. Обхватил ее за титечки, прижался, помог. Она насадилась и давай качаться. Накачались до того, что залил я дырочку дочкину спермой. и успокоилась она, утихла, заснула. И Наташка спит. Прикрыл я их, голеньких, сам на кухню. Сижу, курю и думаю. Это что же получается, с дочерью переспал? И раскаяние вроде бы, и нет его. Не целка. Не я сломал. И не отцу она отдавалась. Просто мужику. Так что, вроде, и не совсем уж и стрем. Да и не вспомнит она ничего.

Часика через полтора чесалка зачесалась. Пошел к девкам. Спят обе, посапывают. Пробрался к Натахе, пристроился. Она что-то проворчала, но ножку заученно приподняла, впустила. Спустил в нее. Сходил, помылся, трусы натянул и спать пошел.