Мы с мамой жили в небольшом шахтёрском посёлке в двух этажном бараке. Два подъезда, восемь квартир. Интересно строили наш барак. Туалет, холодная вода и канализация есть, а вот ванны нет. И потому весь посёлок шёл в поселковую баню. По субботам женщины, по воскресеньям мужики. Пока был жив родитель, и я с ним ходил. Теперь один хожу, да и то редко.

Помывка в будние дни происходит на кухне. На пол ставится ванна, нагревается вода, лезешь в ванну и моешься. И мы с матерью моемся таким же образом. Мама, присев на колени, зовёт меня помыть спину. И мне моет. И хотя мне уж полных шестнадцать, но мыться-то надо. К тому же мама говорит, что мы родные, так что стесняться нечего. И пресекает мои попытки влезть в ванну в трусах, пряча от её взора свои торчащие прелести. Это она так мой член называет.

Напротив дома стоят сараи. В количестве ровно восьми штук, под одной крышей. На каждую квартиру по сараю.Люди там уголь хранят, дрова и прочий хлам, который вроде бы как и не нужен, а вроде бы и выкинуть жаль. Неизвестно, что и как, а оно и пригодится. У меня там и велик стоит. Не таскать же на второй этаж.

На первом этаже в пятой квартире живёт тётя Соня. Одинокая женщина возрастом под пятьдесят, метра полтора ростом и под шесть пудов веса. Весёлая, подружка всем и каждому. В смысле со всеми соседями в ладу. Да у нас и так барак дружный. И на помощь придут, и в радости одного не оставят. Если горе - все принимают участие. Если гулянка - всем домом. Немудрящая закуска, домашняя выпивка. У кого что есть, то и на стол. Летом во дворе, за столиком, спрятавшимся в зарослях акации. Зимой у кого-нибудь, у кого место позволяет. Вот тётя Соня и попросила меня помочь скидать в сарай уголь. Ей привезли машину, а мне делать всё одно нечего. А ещё пообещала в кино пускать на халяву. Она билетёршей в нашем клубе работает. Такие связи на полу не валяются, так что согласился я сразу и окончательно.

Переместить машину угля в сарай не такая уж проблема для молодого и здорового парня. Одна неприятность - угольная пыль. Как ты не прячься, как не уворачивайся, всё одно к концу работы будешь выглядеть шахтёром, вышедшим из лавы. Одежонка-то ладно. Сразу надел что похуже. А вот самому мыться придётся. И чего не додумался поставить воды погреть? Теперь ждать сколько. Пока печь натопится, пока вода нагреется. А тётя Соня говорит, что у неё вода уже горячая, она этот вопрос продумал, так что смело могу и у неё помыться. Только вот мне не совсем понятно, как это я у чужой тётки мыться буду? И кто спину помоет? Не раздеваться же мне перед неё. А она говорит, что не таких видала и нечего из себя целочку строить. Подумаешь - голый пацан! А если стеснительный такой, то она подождёт, пока разденусь и в ванну залезу, а потом спину и помоет. Так и сделали.

Одна беда: трусы чистые из дому не взял. И вообще никакой одежды чистой нет с собой. Не бежать же голышом в свой подъезд через весь двор за трусами. И у неё ничего нет такого, чтобы мне выдать. Нашла халат, вот в него я и обрядился. Халат в ширину приличный, а вот по росту маловат. Едва задницу прикрывает. Тётка успокоила, что пока, мол и так сойдёт, а она сей момент моё бельишко сполоснёт, пока кушаем, оно и просохнет. А если и не совсем просохнет, так лето на дворе, на приморожу свои причиндалы. Юмористка, мля! С тем и за стол сели. Работников положено кормить. Это аксиома. Вот и расстаралась тётя Соня. И бутылочку выставила.

Я как-то по водке не особо охочий, да она пристала, что с устатку надо принять, разогнать кровь по жилкам.Выпили, закусили. Тем более, что кушать и впрямь захотел. Пока она там мои вещи стирала, сама мылась ( чего не позвала спинку потереть?), проголодался. Выпили. Водка прокатилась внутри огненным комком, потом начала расходиться по телу. Стало легко и приятно. А тётка уже по второй наливает, торопит. Ну и усидели мы с ней бутылочку беленькой. Я уже вроде как и захорошел, а она не очень.

Вторую на стол ставит. Сидим, разговариваем. У неё халат распахнулся, титьки выпали, а она и не замечает. Хорошие такие титьки, крупнее материных. Соски крупные, вокруг них прямо блюдца розового ореола. Она вроде как запахнётся, спрячет их, а они наружу. То одна, то вторая, то обе вместе. Я же и так молодой, да ещё водкой подогретый, вот и реакция соответствующая проявилась.

Хорошо, что в её халате, не так заметно. Прямо желание взять эти титьки, смять их в ладонях, соски в рот, да ещё и прикусить. А что? Некоторым нравится. А потом за жопу эту крутую, раком поставить да и всадить по самые яйца. От мыслей таких аж в голове закружилось. И так уже карусель начала вертеться, а тут прямо хоть со стула не вставай, сразу упадёшь. Тётка, скорее всего, мои взгляды видит. Очень уж я откровенно пялюсь на ее прелести.



И у неё, видимо, тот же аттракцион в голове произошёл. Потому как встав зачем-то, охнула и приземлилась ко мне на колени. И жопой прямо на торчащий кол. Аж больно стало. Наверное, побоявшись упасть, обхватила меня за шею руками. А чтобы уж совсем закрепиться, присосалась ко мне своими губами, пахнущими водкой. Да так умело присосалась. Девки наши так целоваться не умеют. Сама целует, сама задницей у меня на коленях елозит, того и гляди совсем всё сомнёт, изломает. Очевидно поняла, что мне не совсем приятно. Приподнялась, халат распахнула и снова присела. Да так ловко, что хуй как раз и попал меж её ног. Упёрся во что-то горячее, влажное. Вытерлась, наверное, после помывки плохо. Вот и мокрая. А она сосётся, рукой по груди погладила, по животу, ниже полезла. Потом тяжко вздохнула

- Господи! Что делаю?

Соскочила с колен, к столу встала передом, ко мне задом, наклонилась и задрала подол. Если несколько минут назад я боязливо теребил её титьки, то сейчас откинул в сторону всю свою робость и уцепился за её пухлую задницу. Точнее не так. Не я откинул в сторону стыдливость. Водка, гормоны, вид голой жопы с расставленными ногами, разошедшаяся пизда - всё вместе. Ну я и заржал жеребцом, тыкаясь то в ляжки, то в ягодицы, пока она не взяла в свои руки совсем буквально этот процесс, всунул в пизду дымящийся от напряжения хуй и попёр, только шлепки раздаются да брызги в стороны. Она мне только подмахивать успевает, стонет, потом заверещала на высокой ноте. Я даже испугался, на миг протрезвел, приостановился. А она задом насаживается, просит не тормозить, потому что сейчас кончит.

И кончила. Упала грудью на стол. Я её за задницу держу, так что стоит только на цыпочках, пальчиками в пол упирается, почти на весу. А я не кончил, мне ещё погонять надо. А она задницей крутанула, вырвалась, уцепила меня за руку и за собой тянет. Я иду за ней, как дурень: в распахнувшемся женском халате, с торчащим хуем, с ничего не соображающей головой, в которой одна мысль - всунуть и кончить. Да и та, скорее всего, не в голове. Когда стоит, на два объекта крови не хватает. Так что в этом случае мозг не работает. А она до кровати дошла, по пути скинув халат, и завалилась на спину, широко раскинув ноги. Я даже толком не рассмотрел её пизду, что там и как, какие волосы и сколько. Тем более, что после её рывка приземлился уже на её живот. А когда она успела вставить в себя торчащую штуковину, то мне неизвестно.

Спустил, облегчился, лежу на мягком, как на перине. Хуй постепенно опадая выползает из пизды, вытягивая за собой всё, что там скопилось: смазку, сперму. Не успел он выпасть, тётка меня с себя скинула, повернулась ко мне и прямо такого, мокрого и скользкого, взяла в руки. Не меня, хуй мой. Мнёт, играет с ним, шкурку стянет, снова натянет, головку пальчиками гладит. Закинула на меня пухлую ногу и им по пизде водит, трёт. Сама грудь мне целует, живот. Потом говорит, что готова доставить мне новое наслаждение с условием, что я никому, никогда и нигде этого не расскажу. Для ради новых впечатлений согласился с её требованиями. А она по животу скользнула и хуй в рот взяла. Эка невидаль! Хуесоски у нас есть, которые не ебутся, а в рот берут.

Но всё одно приятно. И чую, что от ласк таких наполняется хуй кровью, напрягается, готовится к работе. И едва лишь окреп, как тётка меня оседлал и начала скачки. Прыгает на мне, титьки мотаются, я их ловлю. Она наклоняется, даёт возможность со
скам попасть в рот, побыть там какое-то время, снова выпрямляется и продолжает скачки. Скакала-скакала, потом выгнулась, замычав, посидела так немного и на меня рухнула. Отлежавшись, сползла, сказав, что боится раздавить. Вроде не она только что на мне сидела. Повернулась на бок, приподняла ногу и потянула хуй к себе, вставляя его в пизду. Ебля продолжилась.

Пока еблись, пока кушали, мои трусы и прочая одежонка подсохли. На прощание тётя Соня ещё разок подставила пизду, удивившись, что у меня опять встал. Стоя на коленях на кровати, упираясь лбом в подушку, постанывала, пока я шуровал головкой у неё в пизде. Не знаю, кончила она, нет ли, но я спустил. Так что домой пошёл полностью сухим, выжатым. Тётка сказала, что я могу в любое время приходить к ней и получить порцию любви и ласки. С условием, что я не буду уподобляться прочим парням и хвастать своей победой над женщиной.

А если тихонечко, чтобы никто и не знал, её пизда для меня всегда готова. Ещё сказала, что не думала обо мне, как о мужике. Думала, что мальчик ещё. А оказалось: мальчик ебёт - не шутит. Да и инструмент подходящий. Самое то для баб. И не крупный, и не мелкий. И стоит подолгу. И встаёт быстро, лишь немного помочь. Засунув руку в штаны, потеребила немного, поласкала, потискала да и отправила домой. А у меня уж и реакции ноль. Приятно её прикосновение, а вот ответа не скоро дождётесь.

Не дождавшись мать с работы заснул. Утром она мне ничего не сказала, хотя запах спиртного учуяла, несомненно. Да знала же, что уголь соседке кидал. А тётку ебал я ещё долго. До призыва на службу. И после дембеля. Пока не переехали, когда наш барак расселяли. Нам квартиру дали в одном районе, ей в другом. Так и расстались. К слову сказать, научила многому. И сама научилась. Перед парнем не скрывала своих фантазий. Она предлагала, я соглашался. Вместе пробовали. Если предлагал я, тоже пробовали. Спасибо тому шофёру, который тётке уголь привёз. И спасибо бараку, где жили одной семьёй. Делились всем.