Вспышка щелкнула в темноте, как точный выстрел, и я зафиксировал снимок. Парень с девчонкой, крепко обнявшись, стояли у кафе, увлеченные обоюдным поцелуем. Я поймал их сцепившиеся губы, закрытые глаза. Страсть оставила мое вмешательство для них незамеченным. Они не отвлеклись и не глянули в мою сторону, я же получил то, что хотел. Фото чужой любви. Он мне было нужно, в мою фотоколлекцию.

Потому что своей любви у меня не было.

Мысленно завидую этой парочке, по-доброму, белой завистью, улыбаюсь и иду дальше. Поздний вечер, граничащий с ночью — мое время. Оно позволяет мне создавать и быть свободным. Самим собой. С собственным «Я», незаметным для окружающих. Гуляю по ночным улицам и ищу интересные сюжеты, в который люди выражают главное — свои чувства. Вот, замечаю еще один поцелуй. Опять усмехаюсь — у входа в парк, перед темнотой аллеи нежно, взасос целуются две девчонки. Я не могу это пропустить, подбираюсь совсем близко, и моя камера нацелена на них. Отмечаю их стройные тела в коротких юбках, оттопыренные попки, еще не изуродованные лишним весом. Девчонки отвлекаются, ощутив свет вспышки, вторжение в свою интимную зону, и отрываются друг от друга, дав возможность второму снимку поймать всплеск смущения, даже стыда. Но увидев с фотоаппаратом меня, незнакомого им парня, расслабляются, даже веселеют. Одна из них, брюнетка с блестящими во тьме глазами, делает шаг в мою сторону.

— Прикольно подсматривать? — обращается она ко мне легко, со смешком. Девчонок явно позабавило, что парень с камерой стал свидетелем их женского поцелуя. Или чего-то большего — чувства, взаимной зависимости, наслаждения.

— Фото хоть можно будет получить?

— Пленку — нет, распечатку — пожалуйста, — так же легко и добродушно отвечаю я.

— Телефончик дашь? — брюнетка подходит уже ближе.

Я достаю из кармана клочок бумаги с напечатанным домашним контактом, их я использую как визитки. Всегда даю тем, кто просит, и отдаю фотографии после изготовления. От денег тоже не отказываюсь. Брюнетка подходит почти вплотную, любопытно всматривается в мое лицо, затемненное ночью. Ее веселый горящий взгляд меняется, перечерченный ужасом. Испуганно вскрикивает. Развернувшись, хватает ничего не понимающую подругу, и обе спешно уходят вглубь парка. Мне остается лишь рассмеяться этому брезгливому бегству, похоже, это фото будет только в моем альбоме. Подобной реакцией меня не удивишь.

Реакцией на мое лицо.

... Это случилось в детстве. Баловство с бутылкой, наполненной бензином, костер, мальчишеские игры, которыми набита в этом возрасте голова. Половина лица напоминает изрытое поле, обожженное осколками разорвавшейся бутылки и смесью. Изрытое осколками моей детской глупости. Лицо не смогли исправить, и таким обожженным оно и осталось, вызывая у окружающих разные чувства и мысли. Самые простые из них о том, что с огнем шутить нельзя. Более сложные — сочувствие, жалость, наконец то, что было написано в глазах у сбежавшей девчонки. Я привык, что глядя на меня, глаза окружающих меняются, наполняются чем-то, что эти люди мысленно соотносят с собой. Сколько таких глаз я поймал на камеру, фиксируя эту человеческую эмоцию. По разному люди называют тех, кто не похож на них.

— Урод! — закричал кто-то с мальчишек, когда я, тогда десятилетний паренек, переехал с мамой в этот район и появился во дворе. Просто хотел погулять, подружиться с местными пацанами, с интересом, перемешанным с отвращением, меня рассмотревшими. Обозвал меня самый крепкий и задиристый рыжий Вован. Сходу вмазал мне по уху, потом подключились все. Я их не виню, они лупили меня от страха, что могут быть похожими на меня. Хотя я был такой же, их сверстник, просто не слишком красивый. Частенько вспоминал этот день. Не потому что было обидно и больно. Но потому что впервые увидел ее.

— А ну, отвалили от него! — услышал я грозный, злой женский возглас, когда сбитый с ног, валялся в дворовом песке. Нападавшие ребята опешили от подлетевшей, старшей лет на пять девчонки, что есть силы влепившей школьной сумкой Вовану по голове. Остальным тоже досталось, и мои обидчики быстро разгруппировались по сторонам.

Она. Эля. Моя спасительница.

— Тебе больно? — заботливо, с жалостливым участием спросила девчонка, помогая мне встать. Я отвернулся, не хотел, чтобы она меня рассматривала. Но все же не вытерпел и посмотрел ей в лицо.

Не увидел в нем никакой новой реакции, взгляд выражал то же участие. Реакция была у меня.

Как же она была красива. Яркие голубые глаза сочувственно хлопали огромными, как опахала ресницами. Я увидел в ее глазах отражение своего лица, до того они были большие и глубокие, наполненные небесной чистотой, по-доброму горящие. Заставляющие замереть в восхищенном любовании.

— Тебя как зовут? — спросила очаровательница, помогая мне отряхнуться, как маленькому.

— Саша, — отвечаю я, наполняясь восторгом от близости этого создания. Она старше меня, но я чувствую, как хочу повзрослеть. Чтобы дотянуться до нее.

— Тебя больше никто не тронет, — пообещала она. На следующий день во дворе появился Стас, крепкий десятиклассник, ухажер и поклонник Эли. Он за минуту построил детвору — Вована и прочих моих обидчиков, и объявил им правила отношения ко мне, особым тоном отметив последствия их нарушения. Вован угрюмо насупился, но не смел перечить. Авторитет Стаса был сильнее его амбиций. А вскоре мы с Вовкой стали хорошими товарищами.

Не могу сказать, что после этого мы с Элей подружились, слишком пока велика была разница в возрасте. Но она всегда находила время пообщаться со мной, относилась ко мне по-особенному, не замечая моего уродства. Относилась как к равному. И первые мои фото были, конечно же, ее.

На 12-летие мама подарила мне фотоаппарат. Классный, профессиональный. Я знал, от чего маме приходилось отказываться, чтобы скопить при ее скромных доходах на мою мечту. Я принял подарок как свою новую судьбу, потому что фотоискусство захватило меня полностью.

— У тебя классно получается, — отметила Эля, получив мои первые ее фото. Она позировала мне во дворе и в парке, позволяя объективу втягивать в себя ее взрослеющую красоту. Одно фото ей особенно понравилось, где она стояла, выставив обнаженную, великолепно стройную ножку на фоне цветущей весенней сирени. Тогда же она меня впервые благодарно поцеловала в щеку. В щеку обожженной половины лица. Ощутил, как заливаюсь краской стыда.

— Занимайся фото, это — твое, — сказала она. И я продолжал. Мог бродить целыми днями по городу, отмечая игру света и тени, ловил интересные ракурсы, добиваясь в фотоснимках совершенства. После школы я решил никуда не поступать, да и денег в семье уже не было. Мама зарабатывала копейки, начались 90-ые, когда многим приходилось пересматривать род своих занятий, по-новому находить себя в новом времени. Я же закончил школу и устроился проявщиком пленки в наше местечковое фотоателье. Фотографу студии понравился уровень моих фото, а я теперь мог тянуть наш с мамой семейный бюджет.

Все же хотелось большего. Стать фотографом-профи. Уже появились на прилавках магазинов глянцевые журналы, где таким как я предоставлялось счастье демонстрировать свое искусство. Я по-мальчишески мечтал, что когда-то мои фото окажутся на обложках. На меньшее я был не согласен. Первые толчки тщеславия в душе. Мне ни в чем не доводилось добиваться успеха, только в фото, когда мои работы вывешали в школе на выставке юных талантов. А после окончания школы и появилось это увлечение — ходить по вечерам и делать снимки в темноте. Исподтишка, выискивая и фиксируя занимательные ситуации, случаи, позы людей и выражения их лиц. Меня часто замечали, реагируя на свет вспышки, относились по-разному. Многие позитивно, особенно когда получали от меня потом качественные фото, где люди выглядели по-другому, необычно для себя, в отдельных случаях смешно. Платили, порой даже щедро, ну и забирали пленку. Не хотели, чтобы эти фото еще где-то оказались.

Иногда спрашивали, что случилось с моим лицом,выражая сочувствие, я по настроению что-то врал. Однажды меня бы избил какой-то серьезный мужик, новоявленный коммерс, если бы не мой дефект. Тогда я ловко зафиксировал на камеру задравшееся от внезапного ветра платье его прелестной спутницы. Все оголилось до нижнего белья, он подскочил ко мне, уже замахнулся, но заметил мое уродство и остановился. Через два дня коммерс смеялся, рассматривая врученное ему фото, отметил мои способности. Фото действительно получилось, да и фигура девушки была прекрасна. Мужик дал мне двадцать долларов — огромную по тем временам сумму, и потребовал пленку. За все годы надоело сочувствие, надоела жалость. Вот что мне не надоело, так это общение с Элей.

Эля занималась в модельном агентстве, стала настоящей красавицей, и ухажеры типа старшеклассника Стаса сменились парнями на иномарках, подвозившими ее после вечерних занятий и свиданий. Уверенные в себе, они открывали двери салона авто и подавали Эле руку. Я даже боялся им завидовать. Я замирал, когда Эля проходила на тонких шпильках по двору, демонстрируя свою модельную походку изумительными ножками. Она замечала меня, улыбалась, и я с дрожащим сердцем подходил к ней. Мы всегда находили о чем поболтать. Эля делилась со мной своими мечтами. Сделать карьеру профессиональной модели, уехать в Москву, успешно пройти кастинги в ведущие модельные агентства и выступать на элитных показах. Я бы плюнул в глаза любому, кто заметил бы, что она этого не достойна. А пока, чтобы зарабатывать себе на жизнь, она устроилась в ночной клуб, их тогда открывалось немало. Зависеть от мужчин Эля не хотела.

— Ты еще будешь фотографировать меня на подиуме, — обещала она, а я любовался ее лицом. Глаза Эли остались такими же прекрасными и чистыми, но что-то появилось в них новое, присущее возрасту раскрывающейся женщины. Сексуальность, так звучало новомодное слово. Я мысленно вздыхал.

... Это произошло, когда я возвращался домой. Была глубокая ночь. Размышляю, что снимки с поцелуем девчонок — лучшая добыча за истекший вечер. Замечаю, что у подъезда остановился «БМВ». Парень с девушкой общались, выйдя из автомобиля. Дэн, администратор ночного клуба, что-то жестко, размахивая руками, объяснял растерянной невеселой Эле. Это он устроил ее на работу. Мне с расстояния не было слышно, о чем они говорят, но то, что разговор не совсем приятный мой набитый на события глаз смог определить. Вдруг Дэн резко замахнулся и нанес Эле пощечину. Я даже услышал ее мерзкий звук. Дэн сразу сел в авто и уехал. Я подбежал к девушке.

— Саша, все в порядке, — отрезала Эля мои возмущения и расспросы. Вытерла слезу. Подавленная и даже растоптанная, она в первый раз не вызвала у меня желание ее сфотографировать.

— Могу тебе чем-то помочь? — Я был зол на Дэна, нет ничего хуже, чем ударить девчонку. Хотя что я ему мог сделать? Взрослый мужик, по слухам занимавшийся помимо клуба всякими темными делами, и 18-летний подросток, желавший заступиться за девушку. Расклад сил смешной.

— Нет, Саша, — грустно, но уверенно ответила Эля. — Я разберусь сама. Да и ничего не случилось, просто я завишу от него сейчас. Не обращай внимания, это не твои проблемы.

«Мои», — чуть не вырвалось у меня, но я застеснялся и промолчал. Попробовал отвлечь ее веселыми байками, пока проводил до парадного. Эля слегка успокоилась, и мы попрощались. Но Дэн с его разозленным лицом и Эля в слезах не шли у меня из головы. Я уснул лишь под утро, а на следующий день уже знал, чем буду заниматься все остальные вечера.

Пока не получу то, что мне нужно.

И я получил. Снимок удался — четкий и контрастный.

... Через две недели после того вечера произошло громкое убийство. Нередкая штука для нашего городка начала 90-ых. В городе полным ходом шли уголовные разборки. Неустановленными лицами был застрелен владелец ночного клуба, криминальный авторитет по кличке Шарик. Милиция не смогла установить личности подъехавших к клубу парней, за несколько минут отправивших в иной мир отдыхавшего в последний раз хозяина. А я думал об Эле, и о том, чтобы ей никогда не пришлось больше плакать. Я вдруг почувствовал себя старше...

* * * * *

Охранник, крепкий прокачанный парень, хмуро покосился на мое лицо, когда я протянул ему билет в ночной клуб. Впервые посещаю подобное заведение. Он не осматривал сумку, где покоилось мое самое главное оружие. Чтобы фотоаппарату не было скучно болтаться одному, я носил с собой альбом с готовыми фото. Всегда есть возможность продемонстрировать уровень работ потенциальному клиенту.

В клубе народу хватало, но нашлись и пустующие столики, выбираю самый удобный, в конце зала. Сажусь один. Пока официант приносит заказанный сок, объявляют начало стриптиз–программы. Подпитые мужики, новые хозяева жизни, одобряюще кричат в предвкушении зрелища. Я замер. На сцену выходят полуобнаженные девчонки, начинают изгибаться телами, постепенно освобождаясь от легкой одежды под ликование отдыхающей толпы. Темнота клуба и свет со сцены создают удивительный контраст, а я испытываю накатившее волнение — никогда раньше вживую я не видел голое женское тело. Наконец, словно ослепительная фотовспышка, под ритмичную музыку на сцену выходит ОНА.

У меня пересохло в горле, и остатки сока выливаются внутрь. Она пластично двигается по сцене, словно по модельному подиуму, ловко, эротичным жестом срывает бюстгальтер, обнажая великолепную по форме грудь. Голые ноги магнитом притянули взгляды мужчин, девушка им особенно нравится, затмив всех выступавших до нее. Она крутится вокруг пилона, соблазнительно и сексуально, и огни клуба со всей публикой словно завращались вокруг нее. Роскошная белая челка закрывает лицо стриптизерши, но вижу, как сквозь нее горят голубые глаза. Девушка не смотрит в зал, сосредоточившись на движениях. Ощущаю, как внизу все наливается силой, переходящей в настоящее желание. Член напрягся и словно постукивает в ритм сердцу. Слышны возгласы и предложения из зала с соответствующим содержанием, она не реагирует на них. Я сомневался тому, что слышал от Вована, теперь же не мог не верить увиденному.

Эля!

Все сделанное мною потом было на автоматизме, продиктованном порывом души. Руки быстро расстегнули сумку, чехол, и уже через минуту камера создала первый снимок. На меня никто не обращал внимания, пока я делал щелчок за щелчком. Вспышка стреляла, давая выход моему сумасшедшему возбуждению, переводила его в скоропалительные снимки Элиной красоты — той, которую я до этого не знал. Я снимал ее в разных движениях, и знал, что эти фото получатся, как никакие и никогда. Вдруг объектив камеры, уже когда я практически забыл где нахожусь, резко заслонила чья-то широкая ладонь. Грубая рука перехватила камеру.

— Понравилась девочка? — мускулистый охранник попытался вырвать камеру, но безуспешно. Я прижал ее к себе — инстинкт фотографа сохранять самое ценное, что у него есть. Я даже драться с ним готов. — Молодой человек, в клубе стриптиз фотографировать запрещено.

Жестом указывает на соответствующую надпись на стене. Мог ли я читать на стенах, когда на сцене выступала Эля?

— Попрошу отдать мне пленку, — потребовал охранник.

— Не отдам, — заявляю я. Охранник зло ухмыльнулся, как тут появился администратор еще с каким-то мужиком. Стильно одетые, они вели себя будто хозяева клуба.

— Что тут у вас? — услышал я обращение к нам. Конечно же он.

Дэн.

Охранник объяснял ситуацию, пока Дэн и его знакомый с интересом меня рассматривали.

— Покромсало же тебя, парень, — заметил Дэн о моем лице. — Ну и зачем снимал? Выпендриться захотелось? — и задумчиво добавил. — Где-то я тебя видел.

Меня завели в администраторскую, охранник решил обыскать сумку и через секунды извлек из нее фотоальбом. Знакомый Дэна — мужик с аккуратной модной бородкой, в дорогих очках, принялся его листать. Взгляд его засветился интересом. Он присвистнул от впечатления.

— Это твои фото? — спросил он.

— Мои.

Он показал альбом Дэну, и вместе они пролистали его до конца, оценивая фотографии разных людей. В альбоме были действительно неплохие работы.

— Умеешь снимать, — одобрительно отметил мужик в очках. — Где этому научился?

— Нигде, — спокойно отвечаю я.

— Свистишь, — замечает «очкарик», но затем добавляет, словно поправляя самого себя. — Хотя и вправду, где ты мог здесь научиться? — И уже обращается к Дэну. — То, что нам нужно. Что скажешь?

Дэн вдруг достает из ящика стола и протягивает мне журнал. Читаю английское название — «HUSTLER». Я листаю его. Журнал изобилует порнофотками в различных ракурсах. Переплетенные тела мужчин и женщин сняты мастерски. Мне приходилось ранее листать подобные вещи. В такие минуты я представлял себя на месте моих коллег порнофотографов.

— А так сможешь? — спрашивает Дэн, потом с улыбкой добавляет. — Разумеется, сфотографировать?

— Я смогу лучше, — моей уверенности нет предела. Я и вправду смогу.

— Уважаю, пацан. Значит, будешь снимать, — рассмеявшись, утвердительно объявляет «очкарик». Ему точно понравились мои работы.

— Макс, но у нас есть Марик, — возражает Дэн.

— Марик этому пацану в подметки не годится, если я хоть что-то смыслю в фото, — озвучивает «очкарик» Макс и знакомится со мной. Потом попросил. — Саша, пойди-ка посиди еще с полчаса в зале. И передашь официанту, что бухло и все, что закажешь — за наш счет. Мы тут перетрем пока.

Я вернулся в зал. Эли на сцене уже не было. Стриптиз закончился, и остаток времени я провел, наблюдая пьяные танцы отдыхающих. Снимать расхотелось, а скорее знакомый охранник снова позвал меня в администраторскую.

— В общем, тема следующая, — объявляет мне Макс. — Заработать хочешь?

— Хочу, — говорю я. — А что придется делать?

— То, что ты так нехило умеешь. Снимать. — И вдобавок объяснил. — У нас тут в клубе на втором этаже есть фотостудия. Завтра ждем тебя вечером в девять.

... Оказавшись в компании Дэна и Макса на следующий день в студии клуба, оцениваю ее оснащение. Все подготовлено профессионально, для съемок фото высокого класса. О подобных студиях я лишь читал. Макс передал мне фотоаппарат. Canon. Ничего похожего мне не приходилось держать в руках.

— У меня свой, — замечаю я, на что Макс просто рассмеялся.

— Саш, я же объяснял тебе. Ты должен будешь делать фото, которые при правильном раскладе попадут в иностранные журналы. Своей «мыльницей» будешь снимать телок-студенток. А здесь требуется профессиональный уровень. С камерой-то справишься?

Я знаю о возможностях профессионального Canonа. Утвердительно киваю Максу.

— Готовься, — объявил он. — Сейчас подойдут модели.

Полчаса пролетели в приготовлениях к сессии. На место съемок вытащили зачем-то широкий кожаный диван. Наконец, двери студии открылись, и вошла пара моделей — парень и девушка. На парня я даже не обратил внимание, потому что появление девушки было для меня подобно влетевшей шаровой молнии. Она тотчас заметила меня, и волна смущения окатила ее красивое личико. Эля! Снова я встречаю ее здесь, но теперь без особого удивления. Я уже понимал, куда я попал.

— Раздевайтесь, — скомандовал Макс моделям. Он был режиссером съемок, и задачи по кадрам я буду получать от него. Эля удивилась, узнав меня, даже испугалась. Отвернулась, стараясь не встречаться со мной глазами, она явно не ожидала меня увидеть в качестве фотографа порносъемки. Мы не поздоровались, я не желал афишировать наше знакомство, она — по своим причинам. Выглядела девушка растерянной. Ее партнер — Сергей, привлекательный парень спортивной комплекции, был уже в одних плавках, когда она еще в легком коротком платье стояла в стороне, пытаясь подавить волнение. Я подумал, дело во мне или в том, что ей предстоит позировать голой?

— Эля, живее! — уже прикрикнул на нее Макс. Дэн, усевшись в кресло, молча наблюдал за процессом, потягивая бокал с виски. Девушка неловкостянула с себя платье, оказавшись в белоснежных трусиках.

Вчерашнее чувство вернулось ко мне. Дрожь прокатила по телу. Я не мог оторвать от нее глаз. Линия ног у Эли изящно поднималась от пяток к узким бедрам, обнаженная упругая грудь с коричневыми сосками призывно смотрела на меня. Белокурые волосы распустились на плечи, обрамляя горящее краской личико. Эля была восхитительна в своей нагой красоте.

— Щелкаешь по моей команде, — велел мне Макс. Заметил мое состояние, рассмеялся.



— Понимаю, будет колбасить, парень, такое тебе не приходилось видеть. Но нужно отработать. Не думай о том, что они тут будут делать. Думай о том, как классно заснять. Соберись!

Я сказал, что все в порядке, а парочка тем временем по команде Макса уселась на диван. Предстояла серия снимков, Макс разъяснил мне, когда и что снимать. Я навел камеру.

И тут Эля посмотрела на меня. Ее взгляд будто выражал просьбу поскорей все закончить или извинение за то, что она сейчас будет демонстрировать — я не мог разобрать. Но такой Элю я не знал. Мне стоило усилий не уронить камеру в этот момент. Макс распорядился начинать.

Они с Сергеем целовались. Затем он пальцами теребил ей грудь, Эля в показном возбуждении закрывала глаза. Сюжет за сюжетом продвигались в направлении интима. Модели выглядели очень эротично. Я ловил камерой все их действия по сигналам Макса. Мой член в брюках стоял колом, но я не обращал на это внимания. Мне никогда не приходилось наблюдать, а тем более снимать эротические сцены, и вскоре профессиональный порыв вытеснил личные вожделения. Я старался заснять все наилучшим образом. Заворожено наблюдал, как Эля стягивала трусики... Облокотившись на диване, она раздвинула ножки, раскрыв свое голое лоно. По команде Макса пальчиками раздвинула дырочку. Внутри меня колотило, но руки и глаза слушались четко. Сергей стал на колени и провел языком между ног, прямо по влагалищу. Оно заблестело от влаги, а Эля тихо застонала. Затем парень обхватил губами по приказу Макса маленький бугорок у Эли снизу, аккуратно всосал его. Он был точно опытней в порносъемках, по сравнению с ним Эля казалсь невинностью. Головка девушки от возбуждения приподнялась вверх, и я зацепил этот кадр.

— Так, отлично, — одобрительно заметил Макс. — А теперь, Эля, берешь в рот!

Она уже в свою очередь поднялась, обхватила находящийся в нешуточной эрекции член партнера руками, наклонилась и приоткрыла губы. Плавно ввела его себе в ротик. Камера щелкнула.

— Глубже, — не унимался Макс. Он хотел больше снимков, чтобы выбрать лучшие. Макс был увлечен, как и я, он стремился сделать все идеально. В этом мы с ним точно были похожи. Партнер помог Эле, задвинул член на всю глубину, она поперхнулась, но я успел щелкнуть раньше, чем девушка его вытолкнула. Жадно глотнула воздух.

— Отлично. Так, а теперь трахнитесь, — скомандовал Макс, а затем уже прокричал. — И оживленней, больше страсти в лицах! Естественней, непринужденней!

Пара легла на диван. Сергей уложил Элю на спину, раздвинул ноги так, чтобы в камеру попадал вид снизу и аккуратно, медленно засунул свой член в Элину дырочку. Оба партнера застонали одновременно. Я пожалел, что фотокамера не может ловить звуки, настолько волнительно они прозвучали. Макс потребовал выполнить Сергею движения, и того не надо было упрашивать. Он начал проводить толчки сверху, а Эля, обняв его за торс, лицом изображала страсть. Она мне и вправду показалась возбужденной, ее взгляд приоткрывался, и я замечал сверкание голубых глаз. Я щелкал постоянно, прерывая эротические сцены, чтобы перезарядить новой пленкой фотоаппарат, работал с величиной плана, корректировал подсветку, ловил ракурсы. Сергей поставил Элю на четвереньки и вошел в нее сзади, так, чтобы в план попала ее круглая выпуклая попка, затем она оказалась на нем сверху, по команде Макса посмотрев в объектив. Сергей вошел в членом в нее снизу, а руками прижимал мячики ее попки к себе. За какое-то время я переснимал их в различных позах. Это была возбуждающая съемка. Вдруг Сергей в очередной раз ввел во влагалище Эли свой конец, замер, задрожал и резко выдернув его, брызнул струей спермы прямо Эле на живот. И этот кадр я успел запечатлить, прямо под стоны парня-модели.

— На сегодня все, — усмехнувшись озвучил Макс, и поднялся с кресла. Эля вытирала полотенцем сперму, опустив глаза — смущение от того, чем ей пришлось тут заниматься, снова вернулось к ней на место ушедшего возбуждения. Она по-прежнему не смотрела на меня, быстро оделась, достаточно прохладно со всеми попрощалась и вышла. Дэн и Макс словно не заметили ее настроения, а я собрал все пленки.

— Ты это куда их? — не поняв, спросил Макс.

— Проявлять и печатать буду я, — озвучиваю свое предложение. Макс возразил, сказав, что управятся без меня, но я настоял.

— У меня свои технические секреты при проявке. Будете проявлять сами, сведете на «нет» всю работу. Получатся обыкновенные фото.

— Ок, — спокойно согласился Дэн. — Дня за три успеешь?

— Успею.

— Тогда через три дня приноси сюда. И получишь свои бабки. А пропадешь с пленками — найдем.

Я только кивнул и ушел. На улице снова была ночь. Хотелось домой, но знал, что сегодня опять не усну. Впечатления от этой новой для моего опыта съемки переполняли меня. Я ощущал их и душой, и телом.

... Она ждала меня возле моего парадного. Даже не думал, что сегодня мы с Элей еще раз встретимся, но уже одни. Она хотела мне все объяснить, но я и так ее понимал. Подошел к ней близко. Так захотелось обнять, почувствовать в руках ее стройную точеную фигурку. Что-то сблизило нас еще больше после клуба, где невольно пришлось нам встретиться. Или это было предрешено.

— Саша, — неловко, пряча глаза, как девочка, начала она, — Ты думаешь, я испорченная дрянь... Все отвратительно, но мне пришлось в этом участвовать...

— Не надо ничего объяснять, — проговорил я. — Я совершенно не осуждаю тебя.

— Я только хочу, чтобы ты знал — Дэн заставил меня это сделать, — продолжила Эля.

— И это я знаю, — так же спокойно отвечаю ей.

— Он бы не оставил меня в покое... — сбивчиво говорила Эля. — Однажды Дэн вытащил меня с одной передряги, в которую я встряла по глупости, а потом началось... Эта работа в клубе, а потом и эти... съемки. Дэн использует смазливых девчонок для порнофото и не только для этого. Вот и до меня добрался...

— А еще, — продолжила Эля, — Дэн уверяет, что эти журналы будут читать только за границей, и никто здесь обо мне не узнает. От меня требуется лишь пару съемок, и все. И что я еще стану настоящей моделью, а он мне поможет...

— Ты то сама в это веришь? — вопросом перебиваю ее.

Она замолчала, отведя взгляд в сторону.

А я думаю о том, что ни в чем хорошем Дэн Эле не поможет, и что так и будет пользовать ее в качестве порно-модели, а потом еще хуже... И что мне из-за моего изуродованного лица никогда не заняться сексом с такой как Эля.

— Сама то ты хочешь, чтобы сегодняшние фото попали в эти журналы? — спросил я.

Она покачала головой.

— Значит — не попадут, — пообещал я Эле, твердо и уверенно.

— Саша, выбрось это из головы. Сделай и отдай ему эти фото. Прошу тебя, не иди против Дэна — это страшный человек. — И добавила после паузы. — Даже ради меня.

От последних слов мне тотчас стало легче. Теперь я не сомневался в своих дальнейших действиях.

Она удивительна. Эля, которую я всегда боялся любить. Мое «Я», как и мое лицо, было всегда разделено на две половины. Одна мне казалась уродливой, и я пытался ее спрятать, а вторая — красивой и сильной. Именно вторая и помогала мне снимать. Так почему бы ей — этой второй половинке лица, не помочь мне сейчас?

— Ради тебя я сделаю все, — вылетело из меня.

— Я тебя недостойна, — сказала вдруг Эля, и я не понял ее слов. Она шутит?

— Это я тебя недостоин. Моя внешность...

— Ты очень красивый, — с легкой улыбкой перебила меня Эля, и я вижу в ее глазах слезы. Она все еще не может успокоиться, что сегодня ее фотографировал я. — Красивый. Талантливый. И еще добрый... Любая девчонка мечтает о таком парне.

— Мне не нужна любая, — тихо говорю я. — Мне нужна только ты.

Эля обхватила меня за руки и поцеловала в губы. Не веря происходящему, даже не успел их раскрыть. На губы легло ее мокрое тепло. Я ощутил Элин запах, и возбуждение снова заявило о себе. Но сейчас мы были во дворе одни.

— Мне пора, — вдруг сказала Эля, оттолкнулась от меня и, резко развернувшись, ушла. Я дождался, когда хлопнут наверху двери ее квартиры...

... Я стою перед Дэном в его кабинете и протягиваю ему пакет с фото. Макса нет. Это даже лучше. Все дальнейшее касается только нас с Дэном. Двоих.

— Пленки здесь? — уточнил Дэн, раскрывая пакет и вытягивая фото.

— Нет, — решительно, с легкой насмешкой говорю я. Дэн опешил от такого заявления, но тут же решил взглянуть на фотографии. Его лицо изменилось. Страх, перемешанный со злобой, перекосили его физиономию. Надменность быстро исчезла. Он явно не ожидал это увидеть. Конечно, на порнофото снимки совсем не похожи.

— Это ты снял? — спросил холодно, с напускным спокойствием Дэн.

— Я.

— Уже легче, — проговорил он.

На снимках выбегающий из здания человек с пистолетом в руке направлялся к машине. Здание — ночной клуб убитого бизнесмена Шарика. На фото четко зафиксированы камерой день и время съемок, а лицо убийцы, несмотря на вечер, неплохо можно было рассмотреть. В конце концов, снимал хороший фотограф.

— И чего ты хочешь? — продолжил Дэн. — Бабки? Сколько?

Взглядом буравит меня. Хочет запугать, подчинить, так, как делал это раньше с другими. Дэн пытается сохранить свое лицо. Но что он знает о лицах, и о том, что с ними может произойти? В случае со мной у него ничего не выйдет. И Дэну придется платить.

— Ты оставляешь в покое Элю! Никаких съемок, никаких обязательств перед тобой, ничего, — объявляю я свою цену.

— Ну ты и урод, пацан, — только и смог сказать Дэн.

Что ж, мне такое слышать не привыкать.

— Хорошо, больше я эту сучку не использую, — продолжает он. — Запал на нее? Думаешь, даст такому как ты?... Принеси пленки, — уже более спокойно добавляет этот тип, скорее просит, чем требует.

Я лишь качаю головой в ответ.

— Извини, Дэн, но пленки я для страховки оставлю себе.

Звучит как приговор для бандита. Но я и вправду не собирался эти пленки нигде использовать. Если он не тронет Элю...

— Ну смотри, — хмуро сказал Дэн, уставившись куда-то в сторону. — Можешь пожалеть.

... Я выскочил из клуба. Словно камень упал с сердца. Знаю, что Эля сегодня дома одна. С большим букетом роз стою на пороге, когда она открывает дверь. Легкая улыбка обнажила ее блестящие белоснежные зубы, и я с порога впиваюсь в их сияние своими губами. Она открывает свои в ответ...

Она впускает меня в комнату, а я тут же бросаю на стол бумажный пакет.

— Здесь пленки и фото с той съемки, — объявляю я с неким торжеством. — Оставь себе на память или уничтожь. Больше Дэн тебя сниматься принуждать не будет.

— Откуда ты знаешь? — удивленно вопрошает Эля.

— Он пообещал мне.

Она заволновалась, подошла ко мне близко.

— Саша... Ты что, угрожал ему?

Я не ответил. Перестаю сдерживать себя. Нервно, в неконтролируемом возбуждении обнимаю ее, она обнимает меня и тянет на диван маленькой комнаты. Эля, без косметики, но от того еще прекрасней, в домашнем халатике, с распущенными белыми волосами отдает мне губы для волны поцелуев — глубоких и торопливых. Расстегивает на халатике пуговки, обнажая свою великолепную грудь. Я мысленно клянусь себе, что вижу ее голую в первый раз. Ласково целую темные соски, такие горячие и любимые. Она стонет в ответ, а я запускаю дрожащие руки под халатик и провожу по теплым ногам. Нервничаю в предверии первой близости. Ловлю шум своего дрожащего в такт рукам дыхания. Нащупываю нитку ее трусиков и потягиваю вниз.

— Сашенька, не торопись, — шепчет она, не открывая глаз. Затем сама освобождается от трусиков. Мне хочется ласкать ее всю. Опускаю голову вниз и языком лижу ее дырочку, она податливо широко раздвигает ноги, рукой ероша мне копну волос. Возбуждение распирает меня, не оставляя выбора. Мне безумно хорошо, и Эля так красива там, снизу. Я никогда не знал женского тела, что ж, этих минут стоило подождать. Минуты дарят мне мою первую женщину. Она вся мокрая снизу, и отмечаю, что это — самая вкусная мокрота. Я не хочу отрываться от нее и продолжаю лизать ее влагалище, половые губы, и этот замечательный пресловутый бугорок. Он напрягается, а Эля стонет и шепчет какие-то ласковые одобряющие слова. Обнимаю ее плотно руками за попку и вхожу языком вовнутрь, максимально глубоко. Тут Эля вскрикивает и извивается на диване, дергаясь стройными ножками и прижимая мою голову к себе. Звук ее крика восхитителен.

Через минуту она приходит в себя, открывает глаза, благодарно смотрит на меня. Лежит на диване, а я — рядом. Мой член пульсирует и хочет вырваться наружу. Она приподнимается и плавно облокачивает меня на спинку дивана. Резким жестом расстегивает ширинку моих брюк. Вытягивает ручками член, наклоняется и плотно обхватывает губами. Нежно вбирает в себя, лаская его языком, вынимает и втягивает снова. Ему тепло и комфортно у Эли внутри. Головка члена трется об ее язычок, меня же пронзает дрожь. Я вскрикиваю и ощущаю, как волна снизу взмывает вверх, и струей выливается Эле в ротик. Она не отталкивает меня, а заглатывает всю сперму до капли. Мне стыдно, а она лишь улыбается, реагируя на первый неловкий мой оргазм. Целует меня, словно в насмешку над моей досадой. Я так хотел войти в ее дырочку, но не удержался и кончил ей в рот.

— Не расстраивайся, — успокаивает меня она. — Никуда я от тебя не денусь. Раздевайся полностью и ложись. Скоро продолжим.

Эля сама сбрасывает халат, обнажив целиком великолепное сексуальное тело. Про таких говорят «девушка модельной внешности», но у меня же совершенно другое определение.

Любимая.

Я раздеваюсь, абсолютно не стесняясь своего тела. Мы ложимся на диван, укрывшись одеялом.

— У тебя красивая фигура, — отмечает она, и я с ней не спорю. Эля — моя богиня. Кто будет спорить с богами? Снова целую ее в губы, и вскоре замечаю, как внизу член опять наливается страстью. Она нащупывает его рукой и улыбается.

— Хочешь? — спрашивает она, потягивая меня на себя.

— Безумно, — говорю ей в ответ и чувствую, как он упирается во что-то мягкое и влажное. Эля лежит под моим телом, раздвигает шире ноги и втягивает конец в себя. Ему классно у нее в дырочке, и я, наваливаюсь на Элю раз за разом, толкая его глубоко. Она стонет, вцепившись мне в спину, а я засыпаю поцелуями ее длинную белую шейку. Продолжаю толчки, она двигается мне тазом на встречу, и мы будто сливаемся в единое целое. Каждую частичку ее дырочки я натираю своим членом. Любуюсь ее красиво очерченным лицом, залитым краской от возбуждения, закрытыми от страсти глазами. Радуюсь, что могу подарить наслаждение, наполняюсь уверенностью и свободой. Она останавливает меня.

— Ложись на спину, — тихо командует Эля, и я подчиняюсь ей. Но не оттого, что она старше и опытней, я не хочу об этом думать. А от того, что хочу посмотреть на нее снизу. Снова ищу различные ракурсы, улыбаюсь про себя. Она насаживается влагалищем на член сверху, уперевшись ладонями в мою грудь, и неторопливо раскачивается, дав обнять себя за упругую попку. Половинки Элиной груди разлетаются в стороны при каждом толчке. Мне очень хорошо и ей, надеюсь, тоже. Эля начинает двигаться резче, вскоре ее влагалище сжимается, и девчонка вскрикивает, упав мне на грудь. Понимаю, что она снова дошла до своего конца.

— Мне хорошо... — слышу я ее шепот. Обнимаю ее крепко-крепко, она приподнимается и, вижу, готова продолжать. Прыгает на моем члене, вырывая из груди глубокие стоны. Эля явно нацелена доставить меня на пик второй высоты. Я не сопротивляюсь, желая того же.

— Любимая... — шепчу я одновременному напряжению снизу, финиш приближается, и я не могу его сдерживать.

Я не разобрал ее слов в ответ, но фиксирую касание губ на обожженной щеке. Хочу верить, что я ей нужен. Взрываюсь, наполняя густой жидкостью свою Элю. Локоны волос падают мне на глаза, заслоняя весь мир. Жалею, что некому щелкнуть нас в эти секунды. Последнее фото на долгую память. Меня отпускает оргазм, и я вдруг думаю, что скоро придет конец моим съемкам...

ЭЛЯ. ЭПИЛОГ

... Тело в приятной истоме напоминало о прошедшей близости. Вставать не хотелось, и я гладила ему волосы, когда он после секса приложил голову к моей груди. Маленький мальчик, он получил свою первую женщину, а я — первого мужчину. Первого, который переживал за меня и любил меня — ради меня самой. Он комплексует из-за своей внешности, не понимая, сколько по-настоящему уродливых мужиков мне доводилось встречать. Пользовавшихся моим телом. Самовлюбленных, эгоистичных, готовых только получать, а если и давать, то делая взамен тебя своей собственностью. Жестоких, не способных создать ничего прекрасного. Именно они и делали уродливой нашу жизнь. Глажу его по обожженной половине лица. Я не хочу, чтобы он себя стеснялся. Саша знает, что он талантлив, но я хочу чтобы он знал, насколько он еще и желанный.

— Мне было очень хорошо, — шепчу я Саше, вижу, как он доволен. Мальчики ждут оценки после первого раза, а мне и вправду понравилось. Он целует мои соски, разобравшись, что я так люблю. Мужчина, замечающий предпочтения женщин в сексе, всегда будет пользоваться у них успехом.

— У меня нет твоего фото, — замечаю вдруг я, и Саша, приподнимается, удивленно смотрит на меня. — Ты столько раз меня снимал, а твоих фото у меня нет. Я хочу тебя сфотографировать.

Я говорю серьезно, а Саша словно не верит моей просьбе. Убеждаю его принести фотокамеру и дать себя сфоткать.

— Камера у меня дома, я быстро, — одеваясь, сообщает он. — Скоро вернусь.

Я закрываю за ним дверь, блаженно улыбаясь. Он не побоялся разобраться с Дэном, и чувствую, что с этим пареньком смогу быть уверенной. Как ни с кем.

Подхожу к столу и нахожу в себе смелость взглянуть на фото той злощастной сессии. На них я — другая, и та, которой никогда не стану. Сделаны фото просто классно. Одобрительно киваю. У моего нового парня, как у фотохудожника, огромное будущее.

Что-то нет его долго. Уже прошло полчаса. Чувствую, как екает сердце, быстро одеваюсь, открываю двери и буквально слетаю по лестнице вниз. Замираю, увидев его на первом этаже. Он сидит на полу, прислонившись к стене и с улыбкой — уставшей, болезненной, смотрит на меня. На шее висит его неизменная спутница — фотокамера. Раздаюсь в диком крике. Из-за спины Саши сочится, стекая по стенке, алый ручей.

Кто-то выбежавший на крик, вызывает «скорую», я же хватаю его за руки и ощущаю, как из последних сил в нем еще теплится жизнь. Он что-то шепчет, я не слышу, но знаю, о чем он просит. В слезах покрываю поцелуями его губы, потом срываю камеру, как могу, навожу на него. Ну где же эти долбанные врачи?

Дрожат руки, глаза залиты слезами. Как могу, ловлю в объектив лицо. Он теряет силы, и ко мне его голова повернута боком. Камера щелкает. Получается фото лишь половины лица. Той второй, которую он так стеснялся, но не мог спрятать... Врачи кладут его на носилки. Я прыгаю в след за ними в машину «скорой»...

— Вы ему кто? — спрашивает уже в больнице врач, когда носилки с Сашей исчезают за дверями операционной. Врач загородил мне путь дальше.

— Жена, — заявляю я, не узнавая собственного голоса. Он залит болью и ужасом потери. Ну почему я сейчас могу потерять то, что ждала всю свою жизнь? — Доктор, он будет жить?

— Ножевое ранение в спину, глубокое. Шансы невысоки, — удручающе говорит врач. — А теперь не мешайте нам. Мы будем бороться.

«Сашенька. Ты лучшее, что случилось со мной».

Растерянно брожу по коридору, уже теряю счет времени. Ночь или день? Почему никто не выходит с операционной? Жив он или мертв? Но в любом случае я с ним...

* * * * *

... Я схожу с подиума выставки весенних моделей в Милане. Шум аплодисментов. Показ окончен. Меня встречает фотограф, завершивший последние снимки. Модельный дом сотрудничает именно с ним.

Потому что он — лучший фотограф на свете. А еще он — лучший муж. Потому что мой.

— Ты была супер, — объявляет он и целует меня в щеку. Он гордится мной, а я. как всегда, млею от его оценок — муж разбирается в моделях. И попусту нахваливать, даже свою жену, не будет.

Саша обнимает меня. Я, улыбаясь смотрю в его лицо. Мне часто говорят, какой у меня муж — красивый мужик. Природа и пластические хирурги постарались.

— Моя карьера модели подходит к концу, — решаюсь объявить в свою очередь я. Саша непонимающе смотрит. Думает, это мой очередной каприз. Возмущенно спорит.

— У нас будет ребенок, глупенький, — шепчу ему я, и выражение его лица меняется, наполняется блеском и радостью. Супружеский поцелуй сливает в единое целое половинки нашего лица...