Он, красный мыш с черными глазами приковал свой взор к бедрам своей любимой - полосатой рыжей кошечки. На внутренней их поверхности шерсть была уже потемневшей от влаги. Это значило, что она готова. Шерстяной красный бугорок между задних лап мыша обнажил розовую вершину, начав тянуться к источнику влаги любимой. Она заметила это и, обмакнув палец в своих выделениях, коснулась этой розовой вершины.

Не в силах сдерживаться, красный мыш схватил мертвой хваткой свою кису, вцепился зубками ей в загривок, нагнул и стал долбить бедрами в ее розовые, влажные складочки. Но розовый бугорок был еще мал, и мыш неистово, но безуспешно пытался воткнуть его в источник выделений. Кошечка изогнула гибкое тело, отвела в сторону хвост и покорилась, с томной мукой ожидая, когда в ее нутро войдет твердый кол мыша.

Мало-помалу его вулкан рос, и вырастал до гигантских размеров для такого маленького хозяина.

- Ррррр, - рычал мыш, жадно вдыхая носом и ртом запах рыжей кошечки.

Она зажмурилась. Твердый орган набирал мощь, давил на ее розовые складочки, но бил мимо цели. Ей было приятно ощущать его давление. Обезумевший от страсти мыш рычал и, почти лишенный рассудка, не понимал, почему орган не попадает в цель. Он мял им ее нежную розочку, извозякиваясь в выделениях, кусал ее шкурку и, дотянувшись лапами до груди, больно сжимал небольшие, пушистые сисечки.



Наконец очередной удар органа пришелся в нужную точку и мыш влетел в любимую. Кошечка взвизнула от неожиданности, мыш же коротко взревел. Он врезко вынул свой орган, весь покрытый беловатой слизью, затем снова вогнал внутрь, выдавливая из дырочки кисы капельки. Капельки стекали вниз по ее уже давно намокшей шерстке и образовали мокрое пятнышко на земле.

Взъерошенный мыш, шумно дыша и прижав уши к голове, обмотал хвостом заднюю лапку кошечки, как бы показывая, что не отступит, пока не закончит. Такая же взъерошееная и помятая киса оказалась почти прижатой к земле, лишь ее попка была оттопырена вверх. Там в ее увеличевшуюся дырочку быстро входил огромный, красный, обвитый сосудами горячий орган.

Из любимой она превратилась для мыша в живую плоть для секса, и он неистово долбил ее, забыв о галантности и ласке. Сжимая зубами ее загривок, ему казалось, что он трахает что-то, что не имеет своей воли и полностью принадлежит ему. Как бы желая в этом убедиться, он задрал одну заднюю лапу, почти перевалив свой вес на кису. Член его, тем временем, вошел в нее по самые яйца. И тут он почувствовал, как что-то обволакивающее внутри тела любимой обвило его член прочным кольцом, и стало пульсирующе сжимать головку члена. Волна жара набежала на мыша, его глаза закатились, яички напряглись, и он почувствовал какое-то движение там, внутри того нижнего сердца, которое теперь поглотило все его естество. Прокусив шкурку кошечки почти до крови, он начал наполнять ее нутро горячей жижей. Жижа вытекала наружу, стекала по ногам обоих и его хвосту, и все не кончалась, и не кончалась....

Устало пожевывая загривок своей кисы движениями, больше напоминавшими поцелуи, мыш снова ласково и нежно обнял ее лапками, вынул свой опадающий орган, выпустив белый поток спермы наружу, ослабил хватку хвостиком. Оба с облегченными телами повалились на траву и, прямо рядом с натекшим белым морем счастливо задремали.