Вдруг произошло непредсказуемое событие: ещё до окончания второй смены Тахира увезли домой. Мне сказали, что по семейным обстоятельствам, но, кажется, по другим причинам, возможно, из-за того, что нас застукали за нашей оргией. Когда я узнал, что его забирают, то мы решили уединиться и побыть вместе в оставшееся время. Приехали его родственники, чтобы забрать его. Пока его родичи решали какие-то формальности, и до отхода их рейсового автобуса было достаточно времени, то мы с Тахиром покинули территорию лагеря через наш лаз в заборе.

Времени было предостаточно, чтобы успеть ещё раз пообщаться. Теперь мы были вместе в прибрежном лесочке, откуда было несколько шагов до пляжа, и нас невозможно было заметить. Мы вцепились и не отпускали ни на секунду друг друга, обнимались так крепко - как никогда; словно, боялись потерять очень ценную вещь. Оказавшись в зарослях кустарника, мы молниеносно оголились и целовали в засос наши вспотевшие тела. «Теперь я не увижу его красивых красных трусов с полосками, которые меня очень возбуждают» - такие мысли блуждали во мне. Тахир надевал их, когда старался быть сексуальным и красивым, и теперь они висели на ветке кустарника и слегка колыхались от дуновения теплого ветерка. Мне так хотелось оставить их у себя на память. «Надо у него их выпросить» - так я решил его упросить.

- Тахирка, я тебя так люблю, что не без тебя? Не уезжай.

Слезы затмили глаза, которые капали на его грудь. Они возникли так неожиданно, без какого-либо притворства. Мне, даже, от боли не было так больно, как сейчас.

- Я не смогу оставаться, надо уехать и, возможно, до школы. Я тебя очень люблю, но мы можем переписываться. У тебя есть мой адрес, только не ленись, пиши.

- А ты сам будешь мне писать? Ладно, постараюсь прямо из нашего лагеря тебе послать весточку. В моих глазах стояли слезы, и я не мог ничего придумать такого, чтобы что-то изменить.

- Буду ждать твоё письмо, и думать о нашей встрече. В его глаза тоже были мокрыми.

Он вцепился в мои губы и уже не позволял мне ничего говорить. Наши язычки хозяйничали в наших ротовых полостях до умопомрачения. Я крепко держался за его ягодицы и пальчиком водил по промежности. Попка напрягалась от моих действий, я это очень отчетливо чувствовал. О том, что мы уже текли от наших любовных деяний и говорить не приходится. Наши писуны терлись о наши животы и попадали в промежность бедер. Смазка из меня текла потоком, будто я готовился к этому дню и старался таким способом выразить свои чувства.

- Тахир, поеби меня, как ты Серёгу… Я готов хоть сейчас. Не бойся, я всё вытерплю. Я давно хотел это попробовать.

В это время я уже дрочил его писун и водил кулаком туда-сюда по его твердому стволу. Мне на самом деле хотелось, чтобы Тахир распечатал мою дырку. Меня всегда возбуждал запах его писуна, и я наслаждался им без всякого притворства. А когда сосал его залупу и слюнявил её, то обязательно вынимал и водил ею по носу, губам, щекам и вдыхал этот чудный мужской аромат. Все это происходило не сразу, а с определенным изыском, чтобы он мог насладиться нашими чувствами. Тахир очень сильно при этом дышал и тихо скулил, по его телу происходили волнительный трепет. Такие его чувства невозможно было не заметить, я и сам такого же настроения, и мне это очень знакомы происходящие изменения.

Ему нравилось, когда языком проводил снизу по всему ствола писуна, от залупки до самого корня и при сильной эрекции из его дырочки потоком выливалась горячая масса спермы. Она растекалась по лицу, попадая в рот и ложбинки глаз. Теплая и липкая сперма мне нравилась по вкусу и запаху. Несколько раз мне удавалось ее прогладывать и никаких брезгливых чувств у меня к этому не возникало. С этими чувствами и мыслями я проводил последние минуты со своим бой-френдом. Я ожидал получить на мою просьбу одобрение, но он выдавил из себя:

- Нет, я не буду, я тебе сказал, и больше не буду повторяться.

- Почему, что я хуже Серого? - с такой нетерпимой обидой я вымолвил ему. Он покраснел и отвел глаза. Тело его все дрожало от напряжения, и потное тело скользило в моих пальцах.

- Я, с Мурзиком, - так он его называл Серегу (его фамилия - Мурзин) - с ним мы этим делом занимались ещё до лагеря, он сосед по моему дому. Мы сюда и взяли путевку, чтобы быть вместе. Только никому не говори об этом и ему тоже. Он остается еще на одну смену и не давай его в обиду. Если захочешь, то поебись с ним. Я ему скажу и посоветую, что ты хочешь попробовать его, хорошо! Он сам очень ревнует меня к тебе, спрашивал не раз о наших отношениях.

- Ладно, я не знал об этом…

- Хочу, чтобы ты меня трахнул, … это тебе может пригодиться. Заодно я тебе посоветую. Мура (он и так называл Серегу) - мой дружок и постарайся с ним сдружиться, вы понравитесь друг другу.

Мне не удавалось убедить его, как только я не старался. Мое очко «играло» и пульсировало всеми возможными способами. Мне показалось, что из него потечет, так я хотел его…

- Я заметил, что смотришь на Родинку. Такое трудно скрыть, но он мне тоже понравился и хорошо, что ты мне не дал его побить. Каждому своё, он таким способом хотел отбить тебя у меня. Я понял, когда мылись в бане, тогда ты дрочил на него, а мне сказал - на меня. Ты так смотрел на него в это время, а не на меня. Влюбился? Давай не будем вспоминать прошлое, в нашем распоряжении еще есть время. Как в пословице говориться, кто старое помянет - тому глаз вон. Родинка мне понравился, его можно бы попробовать и в попку, но пока не довелось... Судьба нас не разлучит, но надеюсь, что не все потеряно, и мы в городе еще встретимся.

Мы снова обнялись, и он затем присел на корточки и стал жадно сосать мой писун. Я трепетал и думал, что спущу только при одной мысли, что у меня сосет друг Тахир. Через пару мгновений, когда я готов был излиться, он резко вынул писун изо рта и сказал:

- Ты, попробуешь меня, только тебе доверяю. Напоследок прошу тебя сделать это. Он мигом провел по промежности широко разведенной попки всей своей пятернёй. Его яички раскачивались как крупный спелый персик. Залупа, живой ракетой устремлённой в небо, светилась от выпущенной смазки. Такое насыщенное восприятие меня эротоманировало ещё больше.

- Ты что, я тебя просил, меня надо…

- Нет, ты должен будешь меня выебать, и не жалей меня.

Тахир обхватил руками ствол рядом стоящей рябины и, прогнувшись, развернул попу в мою сторону и замер прекрасной статуей. Спортивное тело друга меня восторгало, оно и всегда возбуждало, но такое мне не могло даже присниться. Его писун напряженно дергался, дрожал и колебался. По сравнению с моим двенадцатисантиметровым писуном его достоинство казалось гигантским. Тахир обильно смочил слюной пальцы, и ей смазал свой анус.

- Хорошо, только ты мне поможешь… Что я должен делать дальше?

- Ты, должен выебать !

Мой писун стоял в таком напряжении, что был готов порвать любое препятствие на своем пути. Что я увидел при такой демонстрации, меня чуть не свалило с ног. Он широко расставил ноги, его незагорелая попка разошлась; между упругих ягодиц виднелось заросшее пушком «ущелье», а темный ореол вокруг сфинктера указывал, что туда я должен буду вставить свой пипис. Я обомлел и смотрел на это «произведение» с трепетом, и мне предстояло произвести действие, которое я никогда не делал.

- Подойди ко мне, - попросил он меня.



Он снова убедился, что я готов к соитию, и губами смочил мою багряно-красную залупку. Мой членик стоял солдатиком и жался к телу. Мне самому нравилось смотреть на него, это самая сильная эрекция, когда дружок жмется к моему лобку. Мой лобок еще не был опушенным как у него, но вьющиеся редкие волоски все же окружали писун. Залупка сверкала, как алмаз в лучах солнца. Я боялся, но, при этом был возбужден до предела.

Встав раком, Тахир примерился, чтобы высота соответствовала мне. Его очко пульсировало, а морщинки на нём расходились и снова сходились. Пальчиком провел по этой дырочке и попробовал даже просунуть в глубь попки. Ему понравилось.

- Да, так сделай несколько раз только глубже. Только спустишь малафью в меня, не дрейф …

- Мне страшно, ничего там не порву?

- Не бойся, раздрочи дырочку, чтобы легче вошел.

Он сам подался на меня, чтобы надеться на мой пальчик. Палец проскользнул на две фаланги в глубину, и было очень стрёмно: меня удивило то, что она была горячая и тугая. Другой рукой я гладил его белые полушария ягодиц, они были гладкие, и как только я стал со старанием буравить дырку, то мышцы его попы нежданно напряглись.

Мы сейчас не опасались, что нас кто-то застукает в это время, и территория была отгорожена забором от посторонних людей. Но всё же были потаённые ходы, которыми мы пользовались. Но иногда посматривал по сторонам, чем чёрт не шутит. Нас же застукали в заброшенном бараке; теперь за это нас, возможно, разлучали.

В эти минуты пришлось воспроизвести недавнюю еблю Тахира с Мурзиком (Серёгой). Я наблюдал за ними, когда мы в это время сосали и дрочили с Родинкой писуны друга в нашем логове. Мурзик стоял раком, а Тахир входил в него своим раздроченным писуном и прижимал к себе, держась за выступающие угловатые бедра. Он громко стонал, но поддавал ему попкой и было видно, что он не от боли это делает, а от удовольствия. Языком он водил по губам и словно, слизывал с них сладкий нектар. Такое действие я видел между мальчиками впервые в жизни, и мне казалось такое поведение вполне естественным. Возможно, что я сам - развратный. Мне и сейчас нравится, когда мальчики ебутся между собой и обязательно, чтобы без презерватива. Моё детское восприятие, тогда, не вытравили во мне такие приятные и сладостные чувства.

Тахир смотрел на меня в те минуты и подмигивал, он что-то этим хотел мне показать. Серега стонал и направлял его писун снова в дырку, когда она вылетала из него. Со временем мы с Ефимкой слушали хлюпающий звук; попка чавкала очень сильно и возбуждающе. Что я видел и услыхал, тогда Тахир выкрикнул:

- Спускаю!

Он застыл на секунды и повис на его теле. Я чувствовал, что он в оргазме, такое не возможно не заметить. Потом из дырки попы полилась сперма, которую я пробовал и видел очень близко. Она была белая, но не как моя водянистая. Дырочка Мурзика стала красным отверстием. Таким писуном, как был у Тахира, можно было такое раздолбить. Мне очень понравилось такое «творение», я очень был возбужден тогда, а Родинка еще раз попробовал моего нектара.

Теперь-то Тахир раскрыл мне тайну об их половых взаимоотношений с Серегой Мурзиным.

Теперь мне предстояло попробовать повторить эту «сцену», но меня что-то останавливало. Мне быстрее хотелось быть в роли Мурзика, но, увы, друг меня упросил быть в другой роли, и выебать его.

Сколько у меня впечатлений от проведенного времени в лагере, где сразу нашел себе бой-френда, которого забирают от меня. Тахир был во всей своей наготе в шаге от меня. Я подошел к его попке совсем вплотную и примерился, несколько раз провел писуном по смазанному пространству. Наслюнявил, в придачу к смазке, своей слюной раскрасневшуюся залупку и приставил к дырке попки. Было страшно, но в тоже время умопомрачительно. Членик не сразу прошел вглубь, изгибаясь от сопротивления, выскакивал снова. Я еще раз с помощью рук направлял в него, но неведомая сила не давала вставить писун. Но все же сопротивление закончилось, и я почувствовал теплоту и непередаваемую сладость. Я стал подаваться вперед всем телом, чтобы мне и ему было приятно от соития. Где-то ему было больно, и он меня останавливал, но когда писун вылетал наружу, он - старался своими пальчиками затолкнуть его снова в дырочку.

Я едва себя сдерживал от оргазма, т. к. ощущал такие чувства, что мне ничего не стоило это сделать. Удивительный ракурс был перед моими глазами: попка напоминала мне рисованное сердце, а мой писун, как стрела, пронзает его. Тахир что-то мне говорил, но я был поглощен своими мыслями. Его писун был в моей правой ладони, и я его раздрачивал, другой рукой я подтягивал его к себе и таранил его всей мощью. С нас пот катился градом, энергии тратилось в этот момент не меньше чем пробежать 100 метровку. Его дырочка стала хлюпать и чавкать, такое созвучие меня еще больше наполняло сексуальностью. Эрекция была такой, что когда пипис выскакивал, то он как налим в руке, не хотел запрыгивать в попку. Наши телесные соприкосновения тоже звуковыми похлопываниями. Неожиданно Тахир вывернулся и лег спиной на траву. Приподняв попу и разведя ноги, крикнул:

- Давай, так поеби, пробуй!

Я быстро сел на траву, и стал вставлять и попадать залупой в раскрытое «дупло» попки. Второй раз видел раскрытое очко, первый раз у Мурзы, теперь у Тахи, показалось, что оно - бездонно. Ноги его пришлось придерживать руками и одновременно трахать. Со временем привык, но очень устал. Такие я получал сексуальные наслаждения, что голова шла кругом. Мне показалось, что ещё мгновение, и я лишусь рассудка. Мне очень было приятно, контролировать свои действия я уже не мог. Жара лета и такой секс сносил голову. Пот накатывался на глаза, и я едва мог смотреть на лицо своего бой-френда. А ему было, явно, очень приятно. Он даже дрочил свой писун. Его член, как раскаленный кусок металла, мелькал в его кулаке. Мне пришлось нагнуться к его лицу и впиться в его губы. Это и было моей прелюдией к нашему оргазму.

Он фонтанировал своей спермой на моё тело, когда я вцепился в его толстые губы. Я почувствовал, как Тахирова сперма выстреливает на моё тело. Было такое совместное действие, что мы отдавались этому до последнего. Я чувствовал, что и мой час настал, и я вошел уже в него на глубину и застыл. Первый раз спускал своё семя вовнутрь пацанской попы. Оргазм был роскошный, все клеточки моего и его тела пронизаны были нашим гедонизмом (одновременным оргазмом). Сперма у меня появилась не так давно и только формировалась в настоящую, а у Тахира она была иной. Он был старше меня этим отличалось содержание наших яичек. Я, когда вынул писун из ануса, то увидел, как сжимается его раскрасневшийся сфинктер. Потом появилась моя сперма и стекала по ложбинке к копчику. Ее было немало для моего возраста.

От усталости я повалился на его и старался лобызать мочку уха. Я знал, что это ему очень нравилось. Сколько мы пролежали, не могу сказать, но были, как выжатые лимоны, и нам было не до чего.

Мы теперь стали спешить, так как время у нас подходило к возвращению в лагерь. Мы голышом побежали в воду и ныряли в радости, обнимаясь и целуясь. Солнце, воздух и вода - стали нашими друзьями. Обмылись, и направились через наш лаз на к зданию столовой.

(Продолжение следует)