Буквально за несколько минут до отхода поезда Виктор поднялся в вагон и, пройдя по коридору, нашел свое купе. Дверь была открыта. Слева на нижней полке у окна сидела полноватая женщина не первой молодости и седоватый мужчина лет пятидесяти, а то и шестидесяти. Справа же сидела молоденькая женщина лет двадцати, двадцати трех с завернутым в байковое одеяльце ребенком на руках. Из откровенного декольте ее блузки пикантно виднелась добрая часть полных белых грудей, похоже, не стесненных бюстгальтером. По всему было видно, что это кормящая мама. Ребенок капризничал. Мама, пытаясь его успокоить, совала ему соску, качала, но он не унимался.

Хотя место в билете значилось нижнее, Виктор, мгновенно оценив ситуацию, обратился к мужчине:

«Вы на какой полке?»

«Здесь» - лаконично ответил мужчина и, подняв руку, тронул полку над головой.

«Ну, тогда я - на этой» - Виктор закинул чемодан на свободную полку, сдвинул кобуру с пистолетом на бок, чтобы не мешала, и присел рядом с мужчиной, не желая стеснять женщину с малышом.

«И далече ли едете, молодой человек» - обратился к нему мужчина: «Если не секрет, конечно».

«До Владивостока» - не желая вдаваться в подробности, отозвался Виктор.

«О! Далековато! Мы вот до Новосибирска, а Наташа» - кивнул мужчина на молоденькую женщину напротив: «аж до Артема. Попутчики будете почти до конца»

«Ехать долго, давайте знакомиться. Меня Алексей Борисович зовут» - дружелюбно протягивая руку, представился мужчина: «А супругу мою - Тамара Васильевна».

«Меня - Виктором» - отозвался Виктор и пожал протянутую ему руку.

«Ну, Наташу я уже представил, а этого молодого горластого человечка Славиком кличут» - продолжил словоохотливо Алексей Борисович, потрепав за ножку не унимающегося Славика.

«И что же вас так далеко понесло?» - задал он очередной вопрос.

«Переводом к новому месту службы» - ограничился скупым ответом Виктор.

Виктор действительно ехал к новому месту службы, и ехал он гораздо дальше Владивостока, на Камчатку, в поселок Ключи. Перевода этого он сам добился. И это была целая история, достойная отдельного повествования. Все бы ничего, но когда он, собрав все подписи в обходном листе, с утра пораньше явился к начальнику штаба части за предписанием и проездными, тот вдруг объявил, что за документами Виктор должен явиться в штаб соединения.

«Зайдите к дежурному и возьмите свой пистолет» - предупредил майор.

В штабе соединения принял его веселого нрава словоохотливый капитан, который сначала спросил об оружии, а потом продолжил: «Значит на «КАМ»у собрался? Комсомолец?»

И когда Виктор утвердительно кивнул головой, капитан «обрадовал»:

«Комсомольское поручение будет. Отвезешь документы в Москву. В «секретке» получишь».

Так Виктор и поехал с пистолетом на боку к новому месту службы.

За окном проплывали Подмосковные пейзажи. Виктор сходил в вагон-ресторан, поужинал и вернулся в купе. Уже вечерело, пора было отправляться на покой. Алексей Борисович забрался на полку и что – то читал. Тамара Васильевна тоже уже лежала под одеялом. И только Славик, в байковом одеяльце, все никак не успокаивался и оглашал вагон ревом. Наташа резко трясла его, раскачиваясь из стороны в сторону, пытаясь успокоить и принудить заснуть, совала в рот пустышку. Виктор убрал вещи на полку над дверью купе, застелил постель. Начал было снимать сапоги, готовясь на боковую, но вдруг вернул в исходное положение.

«Наташа! А разрешите мне вашего богатыря» - обратился он к Наташе.

Обращение Виктора услышали Алексей Борисович с Тамарой Васильевной и теперь удивленно смотрели на Виктора. Наташа тоже подняла глаза на него. В них читались испуг и недоумение.

«Давайте, давайте» - Виктор протянул к ребенку руки.

Наташа, нехотя, позволила забрать у нее сына.

Виктор принял из ее рук сверток с плачущим мальчиком, бережно положил на постель рядом с мамой и начал разворачивать.

«И чего ты скандалишь? Давай – ка посмотрим, что тебе тут не нравится» - разворачивая одеяльце, обращался к Славику Виктор: «НапрУдил, небось, а в мокром - то не нравится»

Развернул Виктор и пеленки. Они были сухие. Славик теперь лежал в одной распашонке, дрыгал ножками и размахивал ручками, не переставая при этом подавать голос.

«Ну, ну! Не надо хныкать! Ты ведь вон, какой мужик бравый, а капризничаешь!» - не переставая разговаривать с малышом, Виктор гладил его тельце, задирая распашонку, проходил по ножкам, выпрямляя их, не забывал и о ручках. Помял животик. Наташа смотрела на действия Виктора с тревогой и недоверием, готовая в любую минуту броситься на защиту своего чада. С недоумением и удивлением на все происходящее смотрела и Тамара Васильевна. Алексей Борисович бросил свое чтиво, повернулся на бок и внимательно следил за действиями Виктора.

«Ну, ка, давай «побегаем», ручками помашем» - Виктор держал теперь ножки мальчика за ступни в своих ладонях и то сгибал их, прижимая к животику, то распрямлял и поглаживал.

«Побежали, побежали, побежали» - теперь Виктор делал «велосипед», попеременно сгибая и разгибая ножки. Поделав так с минуту, другую, он перешел на ручки.

«Как петушок крылышками машет утром, когда проснется? А вот так машет» - Виктор осторожно размахивал ручками ребенка, разведя их в стороны: «А еще он делает: «Кукареку! Кукарекууууу»

Славик стал успокаиваться, перестал всхлипывать, а потом и вовсе расплылся в довольной улыбке. Напряжение Наташи спало, она успокоилась и с интересом наблюдала за действиями Виктора. Вдруг Славик пустил фонтанчик. Виктор едва успел прикрыть его пеленкой, не то пришлось бы ему лезть в чемодан и переодеваться.

«Во!» - одобрил Виктор действие Славика. Все в купе весело рассмеялись.

«Наташ. Запасная пеленка есть?»

Наташа достала из - под столика сумку, порылась в ней и протянула Виктору чистую пеленку, а мокрую забрала.

«Ну вот! Теперь и на покой пора» - Виктор переложил Славика на расстеленную пеленку и стал его заворачивать, но заворачивал он как – то не так, как до сих пор был завернут Славик, по - своему. Потом завернул в одеяльце, и, подняв на руки так, что головка Славика легла ему на плечо, вышел в коридор. Наташа напряженно выглянула следом. Виктор медленно ходил по коридору, похлопывал Славика по спинке и что – то тихонько напевал ему на ушко. Наташа вернулась в купе, взяла мокрую пеленку и ушла в туалет. Когда она вернулась с выстиранной пеленкой в руках, Виктор еще ходил по коридору, все так же похлопывая Славика по спинке и потихоньку что – то мурлыкая. Головка Славика уютно покоилась на плече Виктора, глазки его то медленно, как бы нехотя, раскрывались, то так же медленно закрывались.

Наташа заглянула сыну в личико и скрылась в купе. Буквально через пару минут следом за ней появился Виктор.

«Принимайте!» - в полголоса обратился он к Наташе: «Постель поправьте».

Наташа суетливо бросилась расправлять постель. Закончив, она выпрямилась и отступила, насколько это было возможно, чтобы Виктор мог положить Славика. Виктор нагнулся, расположил мальчика поудобней и выпрямился.

«Ой! Спасибо вам!» - ладошка Наташи легла Виктору на грудь и слегка погладила. Глаза ее светились благодарностью, восхищением. Ладонь ее поднялась к плечу Виктора, чуть сжалась и вроде как бы потянула его к себе. Голова ее даже качнулась в сторону Виктора, чуть приподнялась вверх, но на полдороге остановилась.

«Спасибо» - еще раз произнесла она, смущенно потупив взгляд.

На лицах Тамары Васильевны и свесившегося с верхней полки Алексея Борисовича застыло удивление.

«Ничего себе! Это, что, офицеров в училищах теперь учат не только из пушек стрелять, а еще и детей спать укладывать!?» - в голосе Алексея Борисовича звучали нотки юмора и неподдельного восхищения.

«А как же! В военной обстановке ведь всякое бывает!» - поддержал Виктор юмористическую ноту Алексея Борисовича. А потом уже серьезно добавил:

«Бабушкина школа. С двоюродным братишкой и сестричкой пришлось повозиться».

Учась в артиллерийском подготовительном училище, Виктор в летних лагерях немало потаскал и пушку, и покрутил штурвалы вертикальной и горизонтальной наводки гаубицы. Но по окончании его он попал в специальное учебное заведение, настолько секретное, что даже в военкомате, приезжая в отпуск, курсанты не имели права говорить о месте его расположения, как оно называется. И артиллерийские орудия с тех пор видел уже только в кино да на картинках в книгах, хотя на погонах его гимнастерки красовались «золотые» крестики орудийных стволов.

Виктор снял портупею с пистолетом в кобуре, сунул ее под подушку к стенке, скинул сапоги и залез на полку. Уже сидя на полке, стащил гимнастерку, галифе, накрылся одеялом и провалился в сон.

На следующий день после туалета и завтрака в вагоне - ресторане он завладел Славиком и отдавал его в руки мамы только, когда надо было малыша покормить или переодеть. За день, на удивление Наташи и попутчиков по купе, Славик ни разу не подал капризного звука. Днем Виктор дважды укладывал его спать тем же способом, что и накануне. Повторилось это и на следующий день. Так и повелось, что Виктор целый день занимался с ребенком. Молодые женщины, ехавшие в вагоне, с завистью и вожделением в глазах, провожали взглядами статного чернобрового лейтенанта с пистолетом на боку и ребеночком на руках, когда он проходил по коридору.

Оказавшись на его пути, они расступались перед ним, поворачиваясь к стене вагона спиной, так, что Виктор, протискиваясь между ними, проезжал боком по их животикам, а локтем приминал их пышные груди. Наташа таяла от восторга, всячески выказывая знаки благодарности, не пропускала случая прикоснуться к нему рукой, бедром, сидя рядом, а то и мимолетно прижималась плечом или грудью. Алексей Борисович, вызнав у Виктора, что он не женат, не переставал подначивать Виктора и Наташу по этому поводу:

«Наташа! Бросай ты своего капитана, выходи скорей за Виктора! Гляди, какой муж будет заботливый! И с детьми обращаться умеет!».

Наташа смущенно отмалчивалась, а Тамара Васильевна одергивала его, шлепая ладонью по спине.

Ранним утром очередного дня поезд остановился у вокзального перрона Новосибирска. Алексей Борисович с Тамарой Васильевной тепло попрощались с Виктором, уже не спавшим, и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Наташу со Славиком, оставили купе. Кроме них покинули вагон и много других пассажиров, так что дальше вагон пошел полупустым. Два купе проводница даже закрыла на ключ.

Теперь Виктор и Наташа ехали в купе вдвоем, если не считать Славика.

Наташа раскрепостилась и вела себя с Виктором более свободно, перейдя на «ТЫ». Она уже не бросалась суетливо поправлять разъехавшиеся полы халатика, а продолжала спокойно сидеть, не замечая или делая вид, что не замечает, обнажившихся белоснежных коленок и бедер. И не просила Виктора выйти минут на десять погулять по коридору, когда собиралась дать грудь Славику, а только коротко бросала:

«Дверь прикрой».

И уложив Славика себе на колени, расстегивала пару пуговиц халатика, доставала свою белоснежную полную грудь и прикладывала сосок ко рту ребенка. Виктор, сидя напротив Наташи на освободившейся нижней полке, в смущении отворачивался к окну, делая вид, что разглядывает пейзаж, проплывающий мимо. Интересного за окном вагона мало чего было – сплошной стеной тянулся сибирский хвойный лес, закрывая собой добрую половину неба.

Пока Славик наслаждался маминым молочком, Наташа бросала время от времени на сидящего напротив Виктора быстрые взгляды. Глаза ее при этом лучились веселыми многообещающими искорками. Покормив Славика, она не спешила прятать грудь. Уложив его на постель рядом с собой, Наташа медленно поглаживала обнаженную грудь, подхватывала ладонью, как бы показывая, какая она у нее большая, мягкая, и медленно прятала за тканью халатика. После чего поднимала с вызовом взгляд на Виктора, как бы спрашивая: «Видел? Нравится? Оценил?». И опять глаза ее лучились веселыми искорками. Виктор сходил к проводнице, взял комплект постельных принадлежностей и застелил постель на освободившейся нижней полке. Теперь Славик мог спать в своей постельке, не стесняя маму.

Вечером Виктор, как уже повелось в эти дни, вернулся в купе со спящим у него на руках Славиком и стал укладывать его на постель. За его спиной прошелестела дверь купе, щелкнул замок. Чтобы Славик не свалился во сне на пол, Виктор подвернул одеяло под матрас у стенки, потом то же самое сделал с краю.

«Вот теперь в порядке – не свалится».

Виктор выпрямился и тут же ощутил, что его спины коснулось мягкое и теплое. Следом шею его обвили руки, потянули назад. Потом ладони скользнули на грудь и стали его разворачивать. Виктор повернулся в кольце охвативших его рук. Перед ним стояла Наташа в легкой ночной рубашке с таким декольте, что полные белые груди ее почти полностью были открыты. Глаза ее лучились желанием, на губах играла улыбка.

«Витяяя!» - чуть нараспев, с придыханием, прошептала Наташа, притягивая его голову к себе. Она прильнула к его губам долгим поцелуем. Отстранилась, обхватила Виктора за талию и сильно прижала к себе.

«Витя! Девочку….черненькую…..с черными глазками… от тебя ….хочу» - прерывистым шепотом лепетала Наташа, прижавшись к его груди щекой и глядя ему в лицо снизу вверх. Виктор обхватил ее податливое тело и гладил ладонями по спине. Он растерялся и не знал, как реагировать на слова и действия Наташи. А она уже расстегивала пуговички его гимнастерки:



« Я чистенькая, не бойся» - уже по - громче произнесла Наташа. Отстранилась от Виктора, скинула через голову ночнушку и легла на постель в ожидании. Виктор расстегнул портупею и ремень с кобурой, повертел головой, соображая, куда эту штуку деть, забросил ее на свою верхнюю полку. Стянул гимнастерку и отправил ее туда же. За ней последовало и все остальное. Сапоги он, правда, оставил на полу. Раздевшись до гола, глянул на Наташу. Она призывно протягивала к нему руки. Ноги ее были раздвинуты. В низу животика курчавился, как и у него, треугольник волос, только более светлых. Виктор оперевшись руками по обе стороны тела Наташи, втиснул свои колени между ее ног и осторожно опустился на нее. Его вздыбленный член соприкоснулся с жесткими волосами лобка. Это вызвало приятное щекочущее ощущение. Наташин прохладный живот холодил кожу живота Виктора. И это тоже доставляло удовольствие.

Наташа заерзала под ним, подставляя дырочку влагалища под головку члена. На узкой вагонной полке не очень – то раскинешь ноги, поэтому Наташа подняла одну ногу и оперлась ею на полочку для полотенец, другую - свесила с постели. Головка члена скользнула по волосам лобка, мазнула по клитору, прошлась вдоль по расщелине. От сильного возбуждения внешние губы влагалища Наташи разошлись, открыв вход в глубину.

«Давай….скорей! Хочу!!» - шептала Наташа, исступленно целуя Виктора в губы, в щеки, в шею, стараясь по крепче прижаться низом живота к Виктору. Но это не очень – то получалось из – за того, что ногам ее не во что было упереться. Тогда она оплела своими ногами бедра Виктора.

Член, раздвигая мокрое от вожделения влагалище, свободно нырнул на всю свою длину и остановился, уперевшись в донышко. Наташа охнула и стала ритмично подавать низ своего живота навстречу. И не разобрать было: то ли Виктор берет Наташу, то ли Наташа в неистовстве терзает Виктора.

Виктор размашисто, насколько это позволяли закинутые на него ноги Наташи, двигался, почти полностью выходя и снова погружаясь в ее глубины, ощущая, как головка упирается в донышко влагалища.

«Ай! Ой» - вырывалось при этом каждый раз изо рта Наташи.

«Мне, оставь мне!» - шептала она на ухо Виктору, отрываясь на мгновение от его губ: «В меня…спускай! Очень… хочу».

Виктор тоже завелся не на шутку и все быстрее, и быстрее резко вонзал член в мокрое от выделений влагалище Наташи. В какой – то момент он почувствовал, что там, во влагалище, что – то изменилось. Теперь стенки его не были гладкими и мягкими, а стали какими – то ребристыми, жесткими, хотя член продолжал свободно двигаться. От этого появились новые сладкие ощущения, разлившиеся по всему телу.

Руки Виктора, держащие его тело на весу, уже стали уставать, на лбу выступила испарина. Наташа все так же неистово посылала низ своего живота навстречу Виктору. Теперь руки ее освободили его шею, ладони переместились на ягодицы и с силой прижимали к промежности. Виктор почувствовал щекочущее напряжение в члене – сигнал приближающегося извержения спермы. Наверное, Наташа тоже это почувствовала, стала еще сильнее нажимать ладонями на попку Виктора.

«Туда! Только туда! В меня спускай» - исступленно почти кричала она. Ладони ее рук судорожно вцепились в ягодицы Виктора, не давая ему двигаться. По члену от его основания до головки стали пробегать волны сокращающихся стенок влагалища. Ребристые кольца его как – будто стали еще жестче, бугристее. Член дернулся раз, другой, выплескивая содержимое яичек, еще раз. И затих.

«Нет, нет! Не вынимай!» - раздался почти истерический голос Наташи.

Виктор замер на Наташе, стиснутый ее руками и ногами. Влагалище продолжало судорожно сокращаться. Волны этих сокращений пробегали по стволу, как – будто оно, не довольствуясь полученым, стремилось выжать из члена еще хоть маленькую толику добавки.

Так они лежали, наверное, не одну минуту. Но вот Наташа разжала свои объятия. Виктор поднялся, разыскал майку, трусы и оделся. Потом наклонился к Наташе и поцеловал в губы:

«Спокойной ночи» - произнес он и еще раз коснулся губами теперь уже местечка около ушка.

Вечером следующего дня он, как обычно, укладывал Славика спать.

«Витя! А давай на полу» - обратилась к нему Наташа.

Виктор обернулся. Наташа стояла перед ним, держа в руках снятое с постели одеяло. Виктор отошел к двери и начал раздеваться. Наташа расстелила на полу одеяло, бросила на него подушку. Стянув с себя халатик, в котором была целый день, и, освободившись от трусов, опустилась на импровизированное ложе.

«Совсем другое дело!» - Наташа, лежа на спине, подняла ноги, развела их в стороны и опустила на вагонные полки.

«Иди!» - призывно протянула она к Виктору руки.

Виктор опустился на прохладное пузико Наташи. Она заерзала, ловя своей дырочкой головку члена. Теперь у нее была опора для ног, и она усердно подавалась низом живота навстречу движениям Виктора. Хотя сейчас Наташа не призывала его, чтобы он кончал в нее, все же на всякий случай ладони своих рук она держала на ягодицах Виктора, готовая пресечь любую его попытку покинуть раньше, чем наполнит ее своим «молочком». И когда это произошло, Наташа снова удержала его какое – то время, прижав за ягодицы к себе и не позволяя двигаться. Через минуту, другую она глубоко вздохнула, ладони ее соскользнули с Виктора, ноги опустились на одеяло.

«Все!» - с удовлетворением произнесла она и надавила ладонью на бок Виктора, давая знать, чтобы он лег рядом. Виктор скатился с Наташи, втиснувшись между телом Наташи и стенкой сидения. Наташа повернулась на бок и подвинулась, давая Виктору возможность лечь поудобнее. Он вытянулся на спине, а Наташа легла рядом с ним на бок, сжав ноги и привалившись грудью Виктору на живот. Ладонь ее прошлась по его щеке, погладила вспотевший лоб, губы прильнули к влажной груди.

«Дочку рожу» - мечтательно произнесла Наташа.

«Красивую! Губки бантиком» - палец ее прошелся по губам Виктора.

«Глазки черненькие, как у тебя» - продолжала перечислять она: «Реснички длинные, черные. Бровки черные, в разлет, как твои».

«А вот здесь - родинка» - в унисон Наташе произнес Виктор, нежно коснувшись пальцем ее щеки ближе к уху. У нее и правда в этом месте была небольшая родинка.

«Коса черная, длинная, длинная, ниже попы. А имя у нее будет Виктория!» - скользя ладошкой по голове Виктора, шептала Наташа.

Наташа счастливо хихикнула и вдруг подалась вперед по его животу. Прильнула к губам в поцелуе. Потом приподнялась, так что грудь ее оказалась перед лицом Виктора. Рука ее обхватила грудь, так что торчащий сосок выступил еще больше, и поднесла к чуть открытым губам Виктора.

Не поняв, Виктор чмокнул коричневый сосок, но Наташа нажала им на сжатые губы, заставив их разойтись, ввела сосок между ними в рот Виктору и сжала ладонь на груди. В рот Виктору брызнула струйка теплой сладковатой жидкости. Не ожидавший ничего подобного, Виктор поперхнулся, дернул головой в сторону. Сосок выскользнул изо рта, на лицо брызнула еще одна струйка. Наташа засмеялась и отпустила грудь. В отместку Виктор схватил Наташу, опрокинул ее на спину, раздвинул коленкой ее ноги. Отдохнувший и окрепший член ворвался в чуть подсохшее влагалище. Наташа обвила шею Виктора руками, вскинула ноги и стала ритмично подаваться навстречу движениям Виктора…

Оставшиеся до Артема дни были похожи один на другой. Виктор днем занимался Славиком: делал с ним «зарядку», держа за ручки, учил переступать ножками, укладывал спать. А вечером, когда Славик вовсю сопел носиком, Виктор поступал в распоряжение Наташи.

За час до прибытия поезда в Артем, проводница, пожилая женщина, снисходительно отнесшаяся к расцветшему на ее глазах роману Наташи и Виктора, постучала в дверь их купе и объявила о скором прибытии и что Наташе надо сдать постель. Погрустневшая Наташа принялась собирать и упаковывать свои и Славика вещи, Виктор отнес постельные принадлежности в купе проводницы.

Когда за окном вагона поплыли городские домишки, Виктор вынес два чемодана и объемистую сумку Наташи в тамбур. Наташа, держа на одной руке Славика, другой притянула к себе Виктора и поцеловала в губы, ни сколько не смущаясь стоящей рядом проводницы. Потом толкнула его ладонью в грудь:

«Иди в купе. Не надо».

Виктор в свою очередь прильнул к губам Наташи, оторвался и, погладив по щечке Славика, покорно вышел из тамбура в коридор вагона. Дойдя до своего купе, он встал у окна, за которым уже медленно проплывали станционные постройки. Лязгнули сцепки, поезд остановился. Через минуту, другую Виктор увидел Наташу со Славиком на руках, идущую рядом с коренастым мужчиной в военной форме. На плече у него висела знакомая Виктору сумка, в руках он нес два чемодана. Наташа что – то весело щебетала, временами чмокала идущего рядом мужчину в щеку и мимолетно прислоняла голову к его плечу.

Поезд тронулся, перрон и здание вокзала поплыли назад. Виктор стоял у окна. Он так и не узнал, осуществилась ли мечта Наташи, родила ли она девочку, или у нее снова родился мальчик. И родила ли она вообще от него ребенка. Прошло полтора года, и Виктор женился. Как он из разряда холостяков перешел в категорию женатых - это отдельная песня….

ЭПИЛОГ.

Двадцать лет спустя.

Минуло двадцать с лишним лет. Виктор Петрович, волею судьбы, ЦК КПСС и Совета Министров СССР рано оставивший военную службу, работал в одном из почти секретных НИИ в новом подмосковном городке, доступ в который иностранцам был закрыт.

Сегодня они с супругой Светланой Викторовной в ожидании сына, студента первого курса физико-математического факультета МГУ, возились на даче, доставшейся им по наследству от родителей жены. Сын, тоже Виктор, названный так по настоянию тещи и молодой мамы, сдавал последний экзамен весенней сессии.

Уже ближе к вечеру Виктор Петрович занялся мангалом, расположив его под раскидистым дубом, росшим у них на краю участка, в той его части, что была свободной от грядок, кустов смородины и занятой газоном.

«Мам! Пап! Еще пятерка» - оторвал его от мангала веселый голос.

Виктор Петрович обернулся – от калитки по зеленому ковру газона шел сын Виктор. В одной руке он нес чемодан, на плече висела объемистая сумка. Рядом с ним, держась за его свободную руку, шла миниатюрного вида с высоко поднятой головой черноволосая девушка. Когда они подошли ближе, стало понятна причина горделивой осанки – на спине ее лежала объемистая смоляно - черная коса, спускавшаяся значительно ниже талии и оттягивающая назад голову. Алые губки бантиком, миниатюрный курносенький нос, брови в разлет придавали ее лицу очень миловидный и приятный вид. На щеке ближе к левому уху было заметно маленькое черное пятнышко родинки. Открытый взгляд ее больших темно - коричневых, почти черных, глаз с длинными, изогнутыми ресницами, вызывал симпатию, располагал к ней.

«Папа. Знакомься – это Виктория. Мы с ней в одной группе» - представил сын девушку.

При этом имени что – то шевельнулось у Виктора Петровича в сердце, тем не менее, он протянул девушке руку и произнес дежурное:

«Очень приятно. Виктор Петрович – папа вот этого оболтуса»

«Светлана Викторовна!» - громко позвал он жену, возившуюся на кухне.

«Иди скорей, сын приехал! С сюрпризом» - продолжил он, вызвав немалое смущение Виктории, спрятавшей при этом возгласе зардевшееся лицо за спиной стоящего рядом Виктора.

Появившася из дома Светлана Викторовна подошла к ним, обняла и поцеловала сына. Оторвавшись от него, она вопросительным и критически оценивающим взглядом скользнула по фигуре девушки.

«Мам! Это Виктория. Мы с ней в одной группе. У нее самолет только через два дня. Пусть она переночует у нас».

Светлана Викторовна обтерла руки фартуком и величественно, под стать королеве на аудиенции, подала ладонь девушке.

«Очень приятно. Светлана Викторовна» - голос ее звучал суховато.

«Ну, что ж. Пусть побудет, места хватит. Неси чемодан в дом» - добавила она, обернувшись к сыну, и направилась в кухню.

Минут через десять в кухне появилась Виктория и предложила:

«Светлана Викторовна! Давайте, я вам помогу» - и встала рядом с ней у стола.

Светлана Викторовна обернулась:

«Да ладно, справлюсь сама. Ты иди, отдыхай после экзаменов. Запарилась, небось».

Виктория, не обратив внимания на реплику, уже выбирала из лотка нож для чистки овощей:

«Я картошку почищу».

Она нашла миску для картофельной кожуры, другую – для очищенной картошки, налила в нее воды. Скользнула взглядом по кухне:

«А фартучек можно?» - обратилась она к Светлане Викторовне

Светлана Викторовна, открыв дверцу шкафчика, достала фартук и протянула Виктории.

Светлана Викторовна смотрела на уверенные аккуратные действия Виктории и сердце ее теплело. Более того. В голове ее зашевелилась мысль о скором переходе в статус свекрови.

«Поздравляю вас, ребята, с успешной сдачей сессии! Молодцы» - произнес тост Виктор Петрович, когда все разместились за столом, накрытым в беседке возле дуба. Все дружно осушили бокалы с шампанским и принялись за закуску.

По тому, как Виктор и Виктория смотрели друг на друга, как она трогала его рукой, как он, не спрашивая, угадывал ее желания, видно было, что они больше, чем просто однокашники. И это не ускользнуло от внимательных глаз Виктора Петровича и Светланы Викторовны.

«И как далеко вам ехать?» - обратился Виктор Петрович к Виктории после того, как содержимого в тарелках несколько поубавилось.

«Ой! Далеко!» - улыбнулась Виктория и уточнила: «До Владивостока, а потом еще на электричке»

«А на электричке далеко?»

«В Артем» - прозвучал ответ Виктории: «Я оттуда, родилась там».

«О! Далековато! А семья – то большая?». При слове Артем у Виктора Петровича снова что – то шевельнулось в груди.

«Да мы втроем живем: мама, брат и я. Папа погиб еще до моего рождения. Он летчик-испытатель на заводе был. За четыре дня до моего рождения погиб»

«А брат? Старше, младше?»

«Да он на два года старше. Уже мореходку окончил. Плавает».

И тут у Виктора Петровича, неожиданно для него самого, вырвалось:

«Брата Славой зовут? А маму – Наташей?»

Виктория вздрогнула, вскинула испуганный недоуменный взгляд на Виктора Петровича, а потом осуждающе посмотрела на сидящего рядом с ней Виктора.

«Да» - не нашлась ничего более сказать Виктория.

Светлана Викторовна смотрела на мужа, высоко подняв брови и поджав губы.

Сын тоже с недоумением уставился на отца.

«А вы откуда знаете?» - отойдя от шока, спросила Виктория.

Виктор Петрович, сообразив, что сморозил глупость, решил поправить ситуацию.

«Ну, так я все – таки армейского воспитания. Меня же в артиллерию готовили, а артиллерист все должен знать, не прмахнуться!» - попробовал он вывернуться.

Прошло два дня. Виктор Петрович с сыном и Светланой Викторовной отвезли Викторию в аэропорт.

В аэропорту он улучил минутку и шепнул на ухо Виктории:

«Передай маме горячий привет от лейтенанта Виктора». Погладил ее по спине и чмокнул в щечку.