Пережив первую в своей жизни порку… стал стараться выполнять условия жены… Ее отношение ко мне не измени-лось (зря я боялся, и себя накручивал, что перейдем в отно-шения раб – госпожа, зря боялся огласки – жена никому не похвастала… и последствий, опасных для здоровья то же не произошло), ну… почти не изменилось… стала подсчиты-вать мои грехи… в остальном все по-прежнему… Мила взялась и за сына: сбегала, расспросила классную, стала проверять дневник и уроки каждый день…

Я, как мог старался выполнять все требования, озвучен-ные женой… И попытался наставить на путь истинный своего оболтуса, уговаривал: не ленись… слушайся мамку… учись без двоек, помогай по дому… Даже рассказал старинные истории, как раньше детей воспитывали… Но ему все как «с гуся вода»… Послушал… похмыкал… и… все забыл… (сквозняк у него в голове, что ли)… Даже по дому, засранец, не помогал… «включал дурака»: «я потом…», «я забыл», «мне некогда»…

К концу недели, у меня в «пятой точке» начали проявлять-ся болезненные воспоминания, в голову лезли неприятные мысли: что в субботу Милка придумает… что насчитает (мо-жет забудет или передумает… поиграли в строгую воспита-тельницу и хватит…) Мой мужской орган при воспоминании о прошлой субботе принимал вертикальное положение – ра-достно ему видите ли, а то что противоположное место стра-дает, ему наплевать…

В общем суббота, началась как обычно: Людмила досыпает, я поднялся, одев только футболку, трусы и так на мне, стащил с кровати полусонного сына (не разбуди – проспит до обеда, мелкий паршивец). Он тоже спит в одних плавочках… Под возмущенные вопли: «ну-у, пап, еще немножко», направил: сделать «утренние дела», умыться, завтракать, одеваться, и шлепком по попке («ну-у, пап, я большой уже») – в школу… (знал бы этот «большой», что скорее всего предстоит сегодня мне большому, а после школы возможно и ему (опять «двоек-троек» нахватал паразит), так радовался бы, что досталось только ладошкой, а он возмущается…)

Проводив сына, иду на кухню, готовлю кофе, несу жене… – все как в прошлую субботу (может меньше грехов насчита-ет)…

– Милочка-а… Родная-а… Я кофе сварил…

Ноздри жены уловили аромат, глазки открылись… поворачивает лицо ко мне:

– А-а-а… стараешься провинности загладить… Старайся, старайся…

Я в коленно-преклоненной позе с подносом в руках… На лице преувеличенно виноватое выражение (на всякий слу-чай, вдруг меньше достанется), хвастаюсь своими достиже-ниями:

– Сына в школу отправил, завтрак приготовил, на неделе тоже старался: сыну выговаривал, посуду мыл, убирался, с работы только в пятницу задержался, и то ненадолго и пре-дупредил по телефону, смиренно готов к наказанию, (жалоб-но) а может не надо… я же старался…

– Еще бы ты не старался…

Мой дружок оживает, трусы спереди натягиваются…

Жена, кивая на мой орган:

– … Признайся, честно… тебя же заводит… ты же испы-тываешь наслаждение… твой малыш тебя выдает…

– Милочка… когда ты легонько и при этом ласкаешь… то да приятно… а когда сильно, то больно и неприятно… Может не будем сильно пороть, а «поиграем»… да, вроде и не за что… я старался все делать, как ты говорила…

– Нет уж, замечаний ты заработал достаточно, и начинает перечислять: в понедельник – ты вмешивался в воспитание сына… и поддерживал его, а не меня…

– Но дорогая, это ведь и мой сын…

– И что – растить из него разгильдяя, такого же как ты… Во вторник посуда не была помыта…

– Но это была очередь Андрюхи…

– Он свое получит после школы… А следить, чтобы ребе-нок выполнял свои обязанности обязан ты… В среду – не пришел помочь мне на кухне, смотрел свой дурацкий фут-бол… В четверг, когда мы ездили в супермаркет, ты не мог глаз отвести от какой-то красотки, пришлось уводить из магазина…

– Но дорогая, я же только посмотрел, изменить тебе и в мыслях не было… я можно сказать «нагуливал аппетит»…

– Значит меня тебе для «аппетита» мало… Хор-рошо-о…

– Ну что ты, Солнышко, хватает мне тебя… Я и не думал даже…

– В пятницу ты пришел позже обычного и от тебя несло пивом… В общем, дорогой мой, иди в гостиную, готовься…

Жена накидывает халатик… Я поднимаюсь, плетусь в большую комнату… раскладываю на диване ремень, выта-щенный из моих брюк, снимаю трусы, становлюсь возле ди-вана ка колени… Член торчит колом…

Входит Людмила, в руках несет вафельное полотенце и толстые веревки, командует, лечь животом на журнальный столик (он у нас массивный, с толстой вытянутой столешни-цей, массивными ножками, снизу соединенными почти такой же массивной полочкой).

Выполняю… Под живот мне засовывается подушка, с ди-вана… Мила начинает меня привязывать: разводит руки в стороны и поочередно привязывает к стойкам стола, под грудь запихивает еще одну подушку («чтобы ты ничего себе не повредил, когда будешь ерзать»)…

Я начинаю волноваться:

– Зачем это… в прошлый же раз я вытерпел без привязы-вания…

– В прошлый раз была не порка, а так легкий эротический массаж…

– А сегодня…

– А сегодня будет порка…

– Что больнее?.. Намного?..

– А ты, как думаешь?..

– Тогда я против… Не согласен… Отвязывай…

– Та-ак… бунт?..

– Да… бунт… Отвязывай, говорю… И вообще, иди ты со своей поркой…

– Если не согласишься вытерпеть, что тебе причитается… – значит ты не мужик… и спать я с тобой не буду…

(знает зара… (то есть горячо любимая и желанная…) чем меня зацепить…)

Обиженно соплю, что воспринимается как покорность судьбе… Жена продолжает: разводит ноги на ширину стола и привязывает к стойкам, так же как и руки, только с другой стороны… Длинный широкий ремень (специально что ли та-кой отыскала) продевает под столешницей и затягивает на моей пояснице, плотно прижав мое тело к столу… Полотен-цем завязывает мне рот:

– Чтоб ты всех соседей не перепугал…

Я лежу, раскоряченный, торс привязан к крышке стола, руки за запястья привязаны к ножкам. Ноги свисают с края столика, колени чуть не достают до ковра и так широко разведены и зафиксированы, тоже к ножкам, что приоткрылась задница, между ног свободно свисают гениталии, от страха эрекция прошла, в глазах ужас… – я не могу пошевелить ни телом, ни руками, ни ногами, свободна только голова…

Жена берет мой ремень, подходит… слышен жуткий свист, шлепок, мой стон… снова замах: свист ремня, шлепок, стон… замах, свист ремня, шлепок, стон… … замах, свист, шлепок, стон… Пытаюсь дергаться… – куда там, связан на совесть, кручу головой, пытаясь жалобным выражением лица показать, как мне больно, разжалобить взглядом эту стер… (то есть милую, ласковую добрую… – ни в коем случае нельзя показать, что я подумать посмел о ней, как о сте…) Все бесполезно…

Любимая заходит с другой стороны стола, замахивается: свист, шлепок, стон… свист, шлепок, стон… свист, шлепок, стон… Так я получил ударов 20, а может мне так показалось, (кто их там считал, нет Люда-то может и считала, а мне как-то не до того было – все мысли о припекающей заднице…)

Звонит телефон.



Мила кладет ремень мне на спину, шлепает по постра-давшему месту рукой, издевательски произносит:

– Не вставай милый… я еще не закончила!.. – и берет трубку.

Позвонила ее сестра Марина. Лежу привязанный, слушаю ответы Милы: «Привет, Марин», … «Хорошо», … «Да вот, воспитываю Артема…», … «Когда-нибудь расскажу…», … «И он тебе привет передает…», … «В гости?.. не… сегодня не получится… Артем очень занят, освободится поздно, так что сегодня не сможем…» … «До свидания…», – кладет трубку…

Подходит ко мне, поправляет полотенце, ласково погла-живает по голове:

– Отдохнул… ну, продолжим… – Зажимает мою шею но-гами и начинает стегать поочередно по левой ягодице, по правой: свист, шлепок, и снова: по левой, по правой: свист, шлепок… «Не забываю» стонать, (и рад бы «забыть», да разве ж спокойно это можно вытерпеть)… Звуков, правда, почти не слышно, «выручает» кляп из полотенца…

Следующий удар превзошел все: Мила прицеливается, замахивается и попадает точно между приоткрывшихся по-ловинок (ремень-то узкий от брюк, не от джинсов…) как еще по яйцам не попала… – боль такая, что я подпрыгиваю, точ-нее пытаюсь… стол-то тяжелый – от себя меня не отпускает.. зад начинает вилять из стороны в сторону (насколько позволяют удерживающие меня ремни)… я воплю… но под халатом жены и с завязанным ртом моего крика почти не слышно (если б не эта предусмотрительность супруги, точно б все соседи сбежались)…

– Что-то рано ты заплясал… дорогой… – Мила отпускает шею, заходит сзади, шлепает несколько раз (ладошкой не больно, можно сказать приятно, особенно по сравнению с ремнем), растирает, снова шлепает, переходит к мошонке и члену… Ноги-то широко разведены – доступ ко всему хозяй-ству открыт…

Издаю, на этот раз, довольный стон – мой дружок пытает-ся принять боевую стойку…

Супруга снова берет в руку ремень:

– Скоро закончим, потерпи дорогой… – и продолжает об-рабатывать мои полушария, но, слава богу, уже без изысков: заходит справа от меня – наносит несколько жалящих ударов, потом – слева еще несколько, снова справа… Член, естественно сразу же опал (ну так под ремнем-то по другому и не получится)…

Всего в эту субботу мне досталось около полсотни рем-ней, может меньше… К концу порки я уже и не пытаюсь сдерживаться: мычу не переставая, сопли, слезы заливают лицо, полотенце… часть попадает на пол… Ощущения не то что малоприятные, а вообще кажутся запредельно жестоки-ми… (я наверное теперь и сидеть-то не смогу… всю следую-щую неделю – как буду работать… и на больничный не пой-дешь… не показывать же в больнице мой пострадавший зад…) Эта порка не то что в прошлую субботу… Не думал, что Людмила может так выдрать… (да-а в прошлый раз она меня, получается, жалела…)

Закончив, супруга меня отвязывает, уносит веревки, кото-рыми я был привязан, возвращает на место подушки, коман-дует:

– В угол, на колени, руки за голову, попу не три…

Подчиняюсь… Некоторое время стою, как приказано… член снова гордо смотрит в потолок… Долго так не выдерживаю… (надо ж проверить, как там пострадали мои булочки), опустив руки, начинаю ощупывать, растирая… Тут же прилетает жалящий «поцелуй» ремня: «я же сказала, руки за голову!..» Подчиняюсь, а куда деваться…

Раздается звонок домофона… Жена идет к двери, спра-шивает: «кто?», открывает… возвращается в гостиную: «ма-ма с папой приехали…»

У меня в глазах паника – сейчас зайдут, а я в таком виде: 35-летний мужик выпорот собственной женой, стоит на коле-нях в одной футболке, которая даже не прикрывает вставшее достоинство… а если дойдет до сотрудников на работе… у меня ж в подчинении больше десятка человек… там я строгий начальник… какой после этого авторитет…

– Ползи в спальню… – спасает меня от позора, супруга, – там достоишь…

…Закрывает дверь спальни. Я остаюсь один, можно было бы и не стоять на коленях (унизительно), Милка-то все равно занята с тестем и тещей, но зачем давать повод для очередного замечания – их и так накапливается больше, чем надо… не будем раздражать любимую…

Стою на коленях, возле стены между шкафом и нашей кроватью, тру пострадавший зад… (нарушение приказа, ко-нечно, но надеюсь жена не заметит)… Дверь приоткрывает-ся… С ужасом в глазах поворачиваю голову, успевая, вер-нуть руки на затылок… Фу-у-х… Слава богу, жена…

– Мама с папой, едут проведать к Маринку, ну и к нам за-бежали на минутку… Я им сказала, что ты ушел в гараж… Скоро уйдут… Пока побудь тут… Если не хочешь похва-стать… (кивает на задницу)… Уходит…

Оставшись один, продолжаю растирать пострадавшее ме-сто, с колен, правда не встаю, одеться не смею… (надеюсь, сюда не войдут)…

Через полчаса.

Жена, приоткрыв дверь:

– Ползи в гостиную…

Выполняю, испуганно оглядываясь по сторонам… (нет ли посторонних… вдруг жена решила меня опозорить… слава богу, никого…)

– …Не бойся, мама с папой ушли… Тебе привет переда-вали…

– (машинально буркаю) Спасибо!.. – подползаю к сидящей в кресле жене…

– Смотри-ка, а тебе порка пришлась по душе, во вкус во-шел…

Отрицательно покачиваю головой.

– Понравилась, понравилась… Тебя твой «малыш-тёмчик» выдает… прошлую субботу стоял, и сейчас стоит… (кивает на мой член)…

– Это не мне… это «тёмчику» (киваю на своего предате-ля) понравилось, а моим задним полушариям совсем не понравилось… Так больно мне еще не было…

– А что ты хотел, это ж порка… Как-нибудь попробуем с тобой порку розгами… сравнишь… какая больше понравит-ся…

– Не надо… Никакая мне не нравится…

– Как не надо?.. Ты сравни свое поведение две недели назад и сейчас… Прогресс налицо… Моя мама была права…

– Причем тут мама?..

– Она мне с самой нашей свадьбы твердила: «разбалуешь мужика»… и советовала тебя пороть… У нас в деревне всех лет до 40-ка по субботам порют… Розгами… Мужикам розги только на пользу… А папу мама, по моему и сейчас порет…

– А он?

– А что он… Лежит себе, да покряхтывает…

(я представил себе 50-летнего тестя, все еще здорового как медведь, который подставляет свою задницу жене под розги… Поплохело… … А сам-то… чем я отличаюсь… уже вторую субботу…)

Перехожу к самому интригующему… Обняв жену, голосом наполненным раскаянием, прошу:

– Милочка, спасибо, тебе, что воспитываешь меня, шало-пая… Прости меня за все… Я буду стараться исправиться… не доставлять тебе огорчений… Слушаться… Не буду спо-рить… буду сам ложиться под ремень… и терпеть (господи, дай мне сил…) Прости, родная…

– Сегодня спишь отдельно… А с завтрашнего дня ты про-щен… Там я тебе спортивные трусы приготовила (кивает на спальню), они попросторнее, а то тесные плавки натрут тебе там все… Иди, одевайся…

Пробую одеть спортивные трусы… ощущаю дискомфорт… снимаю:

– Я потом одену, как Андрей из школы придет, а пока так побуду…

– Иди сюда, горемыка, попу кремом смажу… ложись ко мне на колени…

Лежу балдею… Милка мажет полушария… на моем лице счастливая улыбка, член упирается жене в ногу (так бы весь день лежать)… Мила шлепает по заду:

– Вставай, готово, через полчаса мазь впитается и смо-жешь одеться…