Не помню, как я очутился в джунглях, в совершенно незнакомом месте. Я понял, что заблудился, и в отчаянии брёл наугад, понимая, что рано или поздно погибну, и никто меня здесь не найдет. Слезы текли по моему лицу. Уже скоро стемнеет, а я так и не нашел дороги. Мне очень хотелось пить.

Я нашел дикий виноград, и с жадностью обьел то, что было, но этого было мало, и ягоды только раздразнили аппетит и жажду. И вдруг, — о, чудо!- я услышал пение и звон колокольчиков. Я побежал на звук голосов, и вскоре набрёл на одинокий монастырь, затерянный в джунглях. Несколько монахов в белых одеждах молились богам.

Но тут меня кто- то схватил за руку. Я обернулся в страхе, и увидел изумительной красоты юную девушку, стройную, как лоза, с большими, просто огромными глазами, подвешенными черным.

Густые ресницы загибались до самых бровей, похожих на два безупречных полумесяца, а крошечный, алый рот походил на яркоалую розочку. Она потянула меня прочь, к пристройкам монастыря, прижимая палец к губам. Я понял, что юз она боится, как бы я не помешал молящимся. Я покорно шел за ней, любуясь лёгкой поступью изящных ног, украшенных браслетами и рисунком из хны.

Вскоре я очутился в помещении, и несколько таких же девушек- прислужниц, смеясь, раздели меня, заставляя совершить омовение. Я с наслаждением нежился в маленьком бассейне с горячей, ароматной водой. Мне сбрили волосы, и дали чистую одежду. Потом накормили и отвели в крошечную комнатку, где я мог переночевать.

Я плохо знал язык, на котором они говорили, но понял, что утром повозка с ослом, стоящая во дворе храма, отвезёт меня в город. Меня порадовал обычай этих людей встречать странников, как самых дорогих гостей. Я был в смущении, и не знал, как их отблагодарить и вскоре, счастливый, уснул под чудное пение, доносившееся со двора.

Я не ожидал, что ночью девушка вновь придет ко мне. Почуяв среди ночи ее прикосновении, я проснулся, с удивлением глядя на прислужниц у. Она опять прижала палец к губам, и, схватив меня за рукав, повела куда- то.



Я шел за ней, и мы вновь очутились в диких ночных джунглях. Мы вышли на поляну, освещённую луной. И я увидел ещё пять девушек, похожих на эту девушку, словно они были сестрами.

Все они были в ярко- красных одеждах, украшенных золотым орнаментом, и, увидев их, девушка засмеялась и что- то сказала им. Они окружили меня, и я оказался в кольце горячих, девичьих тел, и чуть не упал в обморок от их благовоний, которыми они щедро умастили свои тела.

Одна из них обвила мою шею руками, и я ощутил ее благоухающие уста на своих губах. Я жадно ответил на поцелуй. Она толкнула меня и я упал в густую траву. Девушка стянула с меня одежду. Сама же, не раздеваясь, села своим алым горячим цветком на мой изнывающий от возбуждения ствол и, не стесняясь сестер, стала скакать на нем вверх и вниз, а я мысленно умолял ее не останавливаться.

Я уже был близок к разрядке, и откинул голову назад, издавая хриплые стоны вожделения, и этим тут же воспользовалась вторая девушка. Нисколько не смущаясь, она присел благоуханным цветком прямо на мой рот. Я высунул язык, проникая в ее сладкое лоно, и она стала насаживаться на мой язык, как на член.

Я был на седьмом небе от счастья: две богини дарили мне свой нектар, я познал два диковинных цветка, но это было ещё не всё. Ещё две девушки, не желая больше ждать, уселись на мои пальцы, которые я им с готовностью предложил. Я чувствовал, как мои пальцы обволакивает их сочащаяся желанием плоть, и мой жеребец просто взбесился от этих ощущений, увеличившись, и затвердев моментально.

Девушка, которая оседлала его уже несколько раз кончила, испуская сладкие крики и стоны, и вскоре ей стали вторить ее подруги. А что оставалось остальным двум, наблюдавшим всё это? Обе они воспользовались пальцами моих ног, — и теперь все шесть алых цветков, трепеща, испуская стоны, скакали на мне, а я был достаточно молод, и отдохнув, полон сил и желания. Все они кончили по нескольку раз (видимо, не часто к ним в храм приходили мужчины а служители храма не видели в них женщин).

Я весь был в их соках, и вскоре перестал себя сдерживать, и кончил в глубь пунцовых лепестков, алчно сжимающих мой ствол. Потом, отдышавшись, все они по одной незаметно вернулись в храм, и я вернулся тоже, и проспал до утра, как бог. А наутро покинул монастырь, и все шесть прислужниц вели себя, как ни в чесюм не бывало, словно и не было этой волшебной ночи.