Перенос моего сознания из полковника Светлова (полковника я получил недавно) в мозг капитана Мальцева кажется невозможным лишь на первый взгляд. Если принять определение, сформулированное известным молекулярным биологом, биофизиком и нейробиологом Френсисом Криком, что сознание человека всего-навсего популяция нейронов под корой головного мозга, то их информацию можно свободно передать в другой мозг на, практически конечно, неограниченное расстояние.

А возможно ли эту информацию передать сквозь время? Ответ известного профессора Стивена Хокинга — да, но для этого нужны «кротовые норы». «Кротовая нора» — это гипотетическая топологическая особенность пространства-времени, представляющая собой в каждый момент времени «туннель» в пространстве. Эти области могут быть как связаны и помимо «кротовой норы», представляя собой области единого пространства, так и полностью разъединены, представляя собой отдельные пространства, связанные между собой только посредством «кротовой норы». Общая теория относительности допускает их существование.

В частности, теория струн предполагает наличие 11 измерений. Помимо известных нам трех пространственных и одного временного есть еще семь, и, по мнению Хокинга, в одном из них вполне может обнаружиться обходной путь для путешествий во времени.

Мне, как Кукловоду, такие эмпирические расчёты совершенно были не нужны, а когда я оказался в компании возбуждённых физиков, я подумал, что попал в сумасшедший дом - я и половины того, что они говорили, совершенно не понимал. Мне лучше не теория, а практика. Тем более, что по заверению дедушки Ленина оказывается такое: "Теория без практики мертва". Вот так - никуда этим учёным без моих похождений!

Прибыв ближе к вечеру то огромное село, вокруг которого рыли ротивотанковые рвы, я подошёл к председателю колхоза, а он направил меня к дому с зелёными воротами. Открыв калитку, я вошел и чуть споткнулся. не удержал равновесия и, начав падать, сделал шаг вперёд, а выставив руки, наткнулся на что-то мягкое и… Неожиданное препятствие затормозило моё падение, на ногах я устоял. Но увидев, на что я наткнулся, да ещё и непроизвольно потрогал и толкнул, окончательно впал в ступор, и только лишь возмущённый женский голос вывел меня из этого состояния.

— Эй, солдатик. Не лапай! Не купишь! — сказала молодка, выпрямляясь и поворачиваясь ко мне.
— Извините. — Только и смог выговорить я, и окончательно завис с отвисшей челюстью, увидев хозяйку такого замечательного и к тому же упругого «препятствия».
— Служивый… Отомри. — Чуть нараспев сказала эта красавица, но окинув взглядом мою фигуру с головы до ног, сначала чуть смутилась, а потом залилась, таким весёлым и задорным смехом, что я поневоле разморозился и ляпнул первое, что мне пришло в голову.

— Ну что ты смеёшься, когда замёрзнет, то у всех маленький, — сказал я, разведя руки в стороны. Теперь уже на миг подвисла моя собеседница, но быстро сообразив, в чём дело со словами.
— Вот ни буя себе маленький — продолжила веселиться. А ты кто по званию? Ух ты, цельный капитан! Здорово!

— Между прочим, я ничего смешного на горизонте не наблюдаю, — ответил я словами одного известного персонажа. Прыснув от моей шутки, молодайка сняла косынку и, встряхнув гривой волос, стала вытирать глаза, и промокать от пота своё лицо. Вот тут-то я уже окончательно её рассмотрел. Густые, цвета воронова крыла волосы, спадали на её высокую грудь, чёрные стрелочки ресниц, завитки бровей и эти карие, почти до черноты, лучистые огромные глазищи, которые лукаво смотрели на меня, и манили в свою бездну, как ночное небо. Фигура Клары Лучко в молодости, а вот с кем сравнить лицо, в голову приходит только образ Донской казачки. Я так и пропел про себя:

— Чернобровая казачка, оседлала мне коня…

- Коня я тебе седлать не буду, а вот как я видела наш председатель тебя ко мне направил. Так что постель тебе постелю и всё. И ужин? - за отдельную плату!



Ну любая девушка для приличия будет всегда говорить обычное "Нет, не надо..." А ночью Алина пришла ко мне. С трудом оторвался от безумно сладких губ, опустился перед ней на колени, дрожащими от волнения руками взял ее стопы в белых носочках и тихонько сжал. Девушка застонала, а я, ошалевший от возбуждения, стал покрывать ее стопы поцелуями. Ее коленки задвигались, потираясь друг о дружку, дыхание стало прерывистым. Обалдеть, какая она страстная и сладкая!

Голова кружилась и плыла, ведь так редко мне доводилось ласкать именно такой, любимый тип женщины - крепкая, сочная, упругая и невероятно сладкая! Похоже, что Алина изнемогала от ласки, находилась почти в полубессознательном состоянии и не отдавала уже ясного отчета, где она и что с ней происходит.

И, как только я вошёл в её невероятно тугую и совершенно огненную вагину, она откинулась назад, стала метаться из стороны в сторону, глаза закрыты, и вдруг из уст вырвался полустон-полувскрик, девушка задрожала, завибрировала всем телом и в конвульсиях стала протяжно кончать, содрогаясь и всхлипывая. Потом она вдруг сильно стукнула меня по плечу:

- Зачем ты так сделал? Я теперь такого никогда не получу! Ни один мужчина мне такой сладости не сделает, - и негромко всхлипнула. Ну вот пойми этих женщин!

На следующий день, отлично позавтракав, я подошёл в лейтенанту, который со отделением солдат командовал созданием противотанковых рвов. И мы сразу понравились друг другу - оба узнали при знакомстве фронтовиков. Потом мы с лейтенантом Игорем и со сержантом подошли к густой большой роще справа от села. Сержант с "редкой" фамилией Иванов оказался сибиряком и он показал мне, что вот тут явно бывала немецкая разведка. А я им предложил устроить немчуре сюрприз!

Я скромно предложил установить минное поле из растяжек - Иванов аж заржал. Работали следующим образом. Федя через каждые пять-шесть метров, вбивал по три колышка в высокой траве, к среднему из них, он прикручивал гранату, потом повторял эту же операцию, но сместившись вперёд или назад. Короче ставили в шахматном порядке, и получалось что одна гранатная растяжка из Ф-1, гарантированно перекрывала десять метров. Лейтенант, как опытный сапёр, вкручивал запалы, хорошо, что колышки были приготовлены раньше, — я же привязывал толстую чёрную нитку к гранатной чеке, и соответственно к колышкам, но не внатяг, а чуть с провисом, и через каждые тридцать метров возвращался и разгибал усики на гранатной чеке.

Минировать мы начали сразу от дороги, под прямым углом к этой трассе и, выставив все двадцать гранат из ящика, приблизились к нашей высотке, и последние пять растяжек (лимонки я забрал у Федьки) мы ставили уже в ста метрах от наших позиций. Закончив с этим опасным делом, мы вернулись к себе, ну и пора на обед.

Вот это был обед! Прохладная окрошка из подвала, да такая - ложка в ней просто стояла. А деревенская сметана! Густая и необычайно вкусная. И что каждый мужчина хочет после такой сметаны и такого обеда?

Коварная Алина после перекуса весьма лихо совратила меня. Ну и в баньку - смыть пот и грехи нашей молодости. Ну а когда ещё грешить - не на пенсии же! Она и я были совсем голыми, так что наш обмыв конечно был прерван. Крепко поцеловав тугую сладкую девушку, я развернув её спиной к себе и слегка нажал на плечи. А Алина упёрлась руками в полок и гибко прогнула в талии. Зрелище в прохладной полутьме баньки было невероятно возбудительное и вскоре она негромко охала, безуспешно стараясь пригушить свои сладостные стоны удовольствия. Затем она, чудесно кончив, меня сильно удивила - опустилась на колени и поласкала моего "бойца" ротиком. Это было просто потрясающе! И вновь наши страсти, Алина зажала одной рукой свои пухлые губки, чтобы не орать. А то её громкие возгласы удовольствия могли конечно переполошить всё это огромное село.

Ну наконец мы с ней вернулись к этой гигантской постройке длинной глубокой канавы совершенно ненужного рва и застали там такой разврат, что как говорится «не в сказке сказать, не пером описать».