Высокий негр тоже услышал, ухмыльнулся и спросил:
     --Что ты сделаешь, чтобы я помог тебе?
     Малыш молчал.
     --От ожога кожа трескается и слазит, --сказал негр. -Если оближешь мои ноги и зад, тебе сделают лучше. Он усмехнулся: --Да?
     --Да выдохнул Блонди. И тут я почувствовал, что не против быть на месте этого негра. То есть, я жалел мальчика, с его нежной кожей и уже теперь широким торсом, но голые ягодицы, исцарапанное тело заставили мой член напрячься.
     А негр сел малышу на лицо своей широкой черной жопой.
     --Вот так. Лижи. -Приговаривал он.
     Вдруг все услышали звук пердежа. Он пердел, сидя на лице белого мальчика, и тот дернулся под ним от отвращения, но в это время негр потер ему член, и боль и зуд заставили Блонди продолжить.
     Когда он встал, на его лице были коричневые полосы.
     --Собака, лижи мне ноги!
     И Блонди стал на колени. Он обсасывал пальцы долговязого, отставив зад, а в это время Крепыш и Пузатый позвали женщин:
     --Эй, кто хочет подмыть собаку?
     Вышла молодая грудастая негритянка
     --Я.
     Она взяла тряпку и кувшин и стала мыть член мальчика. Он так и стоял раком, облизывая грязные стопы Высокого, а женщина терла его член и дырку. Он дрожал от облегчения. Зуд уходил от прохладной воды, когда эта стерва выхватила приличный кусок деревянного бруска и вогнала его в издерганную попу мальчика. Я рванулся к клетке. Не в силах сдержать крик, Малыш полз по земле, оттопырив зад, а все смеялись. Брусок торчал снаружи сантиметров на 15, но большая его часть была внутри, распирая очко малыша.
     Вогда мы ложились спать в хижине, Лари сказал:
     --Это еще не конец. Еще 4 дня праздника.
     И захрапел.
     Я не мог уснуть. Сначала подрочил немного, стараясь не делать шума, но это не помогло. Я встал и вышел.
     Возле клетки никого не было. Я подошел ближе и позвал:
     --Эй, малыш: В ответ раздался приглушенный стон. Они так и не развязали ему руки и не вытащили брусок
     Добравшись до того угла, где он лежал, я смог дотянуться до него рукой и тронуть за плечо.
     Он дернулся, будто его ударили.
     --Не бойся, я помогу.
     Я попытался открыть клетку, но там был такой хитроумный замок-узел.
     --Нет, -- услышал я шепот, -- они нас догонят: будет хуже:
     --Я хочу помочь
     --Дай мне воды
     Я принес воды и обмыл его окровавленное лицо, снова чувствуя, как напрягся член.
     --Давай достану брусок.
     Он только отрицательно мотнул головой.
     --Больно? -спросил я.
     --Не говори никому, --услышал в ответ.
     Просидев с ним еще два часа, я узнал, что он попал сюда как и мы во время сафари неделю назад. Поехал один. И Высокий взял его себе, а когда он захотел убежать, посадил в клетку.


     Завтра с утра его на цепи вывели из клетки. Сегодня был общий дени. Это значит, все кто хочет, могут пользоваться его телом. С утра стояла длинная очередь из полуголых самцов и самок. И теперь малыша поставили раком, подсунув под живот подпорку. Так его анус, его член были на виду. Я тоже пришел посмотреть. Высокий вынул брусок из зада и тут же вставил туда свой хуй. Он двигался быстро, часто дыша, и кончил, заливая спину мальчика беловатой жижей. И пошло: голые черные зады, который он лизал, толстые хуи во рту и попе. Попеременно и вместе. Женские пальцы, теребящие ему член. Они так намяли его, что он стал мочиться. Все вокруг засмеялись, а одна девушка взяла член в руку и сжала, перекрыв струю
     --Не сцы, -- скомандовала она и отпустила руку.
     Он сдерживался, но моча текла, тогда девушка изо всех сил ударила его туда. Он сжался. Привязанные руки. Подпорка не дали ему унять боль. Так он и стоял, с чужим хуем в жопе, истерзанный, заебаный.
     За день его имели человек30 мужчин и 20 баб, и к вечеру в его анус можно было засунуть руку. Очко с подтеками крови и спермы стало огромным. Весь в сперме, он уже не стонал, только дергал задом, когда его пронзал новый черный член. Снова и снова.
     Вечером я опять пришел к нему. Он был без сознания, во дворе на цепи. Я приподнял его голову и смочил водой губы, отер лицо. Он вздохнул.
     --Блонди, Я помогу тебе, --сказал я.
     Своим носовым платком я отер кровь с царапин и смазал их мазью. Затем я коснулся его раздолбанного очка. Он вздрогнул:
     --Хватит:
     Да, Блонди, я только смажу. У него и правда была нежная кожа. Я посмотрел на разбитое, когда-то красивое лицо. Я держал его за плечи и думал, как вытащу его отсюда, заберу с собой. Назавтра мы собрались уходить. Но сначала я пошел к Высокому, наверно он самый главный у них, а у меня была просьба:
     --У нас праздник, белые люди. -Ответил он. -Но это не значит, что если вы хотите подарок, вы его получите. Надо заслужить. Вам понравился наш Попрыгунчик. Хорошо. Он уйдет домой, но у нас праздник. Вы будете вместо него. Лари как заорет:
     --Еще чего!
     --Тогда вы уйдете, а он нет.
     --Пошли, Ник. -Повернулся Лари ко мне.
     --Но только когда сделаете мне приятно, --ухмыльнулся Высокий.
     --Это еще какую!
     --Попробуйте нашего Попрыгунчика.
     Вот этого я не ждал. Мы было развернулись, чтобы уйти. Но двое черномазых ребят стояли с нашими ружьями. Они их стащили.
     --Лари, я не буду. .
     --Будешь. Или ты его трахнешь, или они тебя.
     --Но он же почти совсем мальчик.
     --А тебе девочку? Ну, уж извини.
     И пошел к Блонди. И я пошел за ним.
     Блонди стоял, как вчера, на распорке. Его облили водой, и теперь дети ковыряли его тело веточками, а какая-то старуха, прилепившись к лицу мальчика, возила мокрым растянутым клитором по его губам.
     --О-о, --стонала она.
     Высокий прогнал ее.
     --Выебите дырку.
     И я увидел глаза Блонди. Отекшие от побоев, синие, они смотрели на меня. А я собирался сделать то, что до этого делали только черные трахальщики.
     --Я осторожно, малыш:
     --Пошел ты на хуй! Пошел ты:
     Он повторял это разбитыми губами, пока Лари не загнал ему в рот свой член, запихивая по самые гланды. А я осторожно ввел свой сзади, но не в силах сдержать возбуждения, ускорил темп.
     Я драл его зад, но он стал слишком широким. Я видел, что Лари дернулся, брызгая спермой на лицо, на глаза мальчика, но я не мог остановиться. Тонкая кожа, запекшаяся кровь и кровь из его очка-все это заводило меня, и я, наконец, остервенело рванул его жопу на себя и кончил, вспомнив, как черные хуи мочились на него, как он лизал жопу долговязому. И как я смазывал это очко мазью.
     Лари только посмотрел на меня и улыбнулся. Все остальные тоже смотрели. Мы уходили, я оглянулся и увидел, как дети привязывают камень к мошонке Блонди: