Левка появился в нашей деревне незаметно. Вскоре он пас деревенских коров, свирепо щелкая длинным едва ли не больше его размерами бичом. И они слушались его, покорно выстраиваясь на пастбище чуть ли не в стройные ряды.

Поначалу за ним не замечалось ничего такого, пока одна из изголодавшихся по мужской ласке баб, не решилась лечь под него. После ночи с ним, она возвращалась домой, покачиваясь, как пьяная, поминутно приподнимая юбку, и заглядывая под нее.

- Ой, бабоньки! У нашего Левки, причиндалы, будто у жеребца.. Как он задвинул мне, я чуть не обоссалась, - рассказывала бабам у колодца Верка. Зная ее шалопутный характер, и манию привирать, бабы не очень-то ей верили, и слушая ее, громко хохотали. Тем не менее, каждая из них, что-то отложила в своей памяти на будущее. А к Левке по ночам началось бабье паломничество. Он охотно привечал всех и не отказывая, награждал ласками всех страждущих любовных ласк женщин.



- Только завидев его длинный, как у жеребца член, они начинали понимать, что Верка им не лгала. Рассказывала правду. Завидев утром изможденную с темными кругами вокруг усталых глаз подругу, бабы лишь сочувственно и понимающе улыбались, не злорадствуя над ней.

Из всех баб не побывавшей на Левкиной шубейке, осталась лишь Марфа, - здоровенная двухметрового роста девка, которая к своим двадцати восьми годам так и не изведала, мужского члена.

Решив подшутить над ней, бабы уговорили ее сходить к Левке. Она пошла к нему и надолго застряла. Видя, что ее нет уже второй день, они пошли к Левкиному шалашу. Подкравшись к нему, увидели привольно раскинувшуюся Марфу и еле заметного, совершенно потерявшегося между ее толстенными ляжками Левку, который увлеченно обрабатывал ее. Припав губами к ее груди, он сладко сосал ее, тиская ладонями тугую, как резиновый мяч титьку.

Переглянувшись между собой, они тихо пошли назад, поняв, что их жеребца все же завели в крепкое стойло.